Но Джульетта! Гарри, представь себе девушку, которой едва ли исполнилось семнадцать, миниатюрное, нежное, как цветок, лицо, греческую головку с заплетенными в косу вьющимися темно-каштановыми волосами, глаза цвета фиалок, в которых живет глубочайшее чувство, и губы, подобные лепесткам роз. Я в жизни не видел никого прекраснее! Ты как-то раз сказал мне, что чрезмерные восторги тебя не трогают, но что красота, одна лишь красота может наполнить твои глаза слезами. Поверь мне, Гарри, я с трудом смотрел на нее из-за слез, затуманивших мой взор. А голос! Я никогда не слышал ничего подобного! Поначалу он звучал очень тихо, и его глубокие, нежные ноты одна за другой вливались в мое сознание. Потом она запела чуть громче, как будто заиграла флейта или далекий гобой. А в сцене в саду в голосе уже трепетал тот восторг, который в предрассветный час наполняет пение соловья. Позднее были моменты, когда в нем вскипала неистовая страсть виоль д’амур
[27]. Ты же знаешь, как может потрясти голос. Ваши два голоса – твой и Сибил Вейн – я не забуду никогда. Они слышатся мне, если я закрываю глаза, и каждый говорит что-то свое. Но я не знаю, за которым из них идти. Почему мне не следует ее любить? Гарри, я люблю ее! Она для меня все. Каждый вечер я хожу смотреть на ее игру. То она Розалинда, то Имогена
[28]. Я видел, как она умирает во мраке итальянского склепа, как пьет яд из уст возлюбленного. Смотрел, как она бродит по Арденскому лесу, переодевшись хорошеньким мальчиком в чулках-шоссах, дублете
[29] и изящной шапочке. Она впадала в безумие, представала перед преступным королем, предлагала ему носить цветок руты и отведать горькие травы. Она была невинной жертвой
[30], и черные руки ревности стискивали ее тонкое, как тростник, горло. Я видел ее в разные эпохи и в разных костюмах. Обычные женщины не дают пищу воображению. Они ограничены своим веком и не подвержены волшебным превращениям. Их мысли известны нам так же хорошо, как их шляпки. Зачем искать таких женщин? Ни в одной из них не скрывается тайны. По утрам они катаются в парке, днем судачат за чашкой чая. У них всегда наготове дежурная улыбка и светские манеры. Они банальны. Иное дело – актриса! Она совершенно не такая! Гарри, почему ты мне никогда не говорил, что только актриса достойна любви?
– Потому что я любил слишком многих актрис, Дориан.
– Ах да, ужасных женщин с крашеными волосами и размалеванными лицами.
– Не надо так уж презирать крашеные волосы и размалеванные лица. Иногда в них находишь своеобразное очарование, – произнес лорд Генри.
– Зря я, наверное, рассказал тебе о Сибил Вейн.
– Ты не смог бы удержаться, Дориан. Ты всю жизнь будешь рассказывать мне о том, что с тобой происходит.
– Да, Гарри, пожалуй, ты прав. Мне не удержаться. Ты на меня странно влияешь. Если бы я когда-нибудь совершил преступление, то пришел бы к тебе и признался. И ты бы меня понял.
– Такие люди, как ты, – своенравные солнечные лучики жизни – не совершают преступлений, Дориан. Но все равно благодарю за
