Особенно дороги мне воспоминания о наших охотах с братом, заядлым охотником. Так, мы часто охотились вместе, ранее прекрасном месте для охоты, чуть испорченным новыми вырытыми канавами увы сегодня. Но все-таки даже в самое засушливое лето тут есть хорошее укрытие для пернатой дичи. Это болото называется Проков! Топкое место, с рогозом камышом, и в самом его центре так и не заросшее озеро с чистой водой. С одного края болота, чтобы добраться до воды, нужно преодолеть высокие кочки и плотные заросли высокого камыша и лозы. С другого края болота идет глубокая канава. И там есть такое топкое место, что один раз на охоте Сергей решил пройти по воде, чтобы не продираться через заросли. Только ступил в воду, как нога провалилась, дна так и не достал, чуть выбрался, схватившись за лозину, – сказал он мне и своему сыну Алексею, выбравшись с болота. Так, это же днем, а стемнеет, жуть, а не место для охоты, сплошная грязь, топь, кочки, вязкий, пропитанный водой грунт. Однако, рай для уток.
– Зато видел, сколько уток сорвалось, а, Сергей, давай останемся.
– Да нет, если и застрелим, то в этих зарослях точно не найдем, а в воду я точно не полезу.– Сказал он.
Но у меня о этом месте, остались только хорошие воспоминания. Как-то раз решил сам сходить на уток. Был ноябрь месяц. Но мороза не было. Навстречу мне дул такой сильный ветер, что проходя открытое поле мне приходилось хорошо маскировать голову в шапку и воротник, от летевшей пыли. Так, тихим ходом и дошел до болота Проков. Стало легче идти, так как камыш болота защищал от сильного ветра. И я осторожно начал пробираться к воде. Смотрю, а уток и нет нигде. Справа от меня раскинулся над самой водой разросшийся лозовый куст, слева небольшой сухой бугорок. Только решил присесть, примял сухую траву, как из под лозового куста с шумом и треском взрывается утиная стая. Не целясь, даже не прикладывая приклад ружья к плечу, стреляю.Мне кажется, что утки, как горох посыплются на воду, так стая сбита в кулак. Проходит несколько секунд. И я вижу: на воде лежат два битых селезня кряквы, а один удирает по воде в камыш на другую сторону болота. «Нет, брат селезень, не уйдешь», – думаю. – «Не спрячешься от нашего брата-охотника»! Тем более, птица – подранок. Теперь… хорошо прицелился. И точно, не нарочно, но ветер стал мне другом. Посидел немного, и вскоре утки по две, три начали возвращаться, и, борясь с ветром, сразу падали на озеро. Так мне удалось добыть еще несколько. Битую дичь ветерок быстро пригнал по воде прямо к моим ногам. Забрал дичь, сел на бугорок и слушал, как бушевал ураган и гнул камыш, да черная курочка-лысуха быстро пробежала мимо меня. Черные тучи низко неслись на до мной на Запад. Я смотрел на диких селезней, и не мог насмотреться на ту красоту разнообразного мира, что дарит нам природа. У селезней головы и шеи покрыты блестящими