Айболиту очень хотелось сказать этому самоуверенному винторогому козлу, что таких братьев он имел… в крупном плане. С трудом сдерживая себя, медленно произнес, старясь, чтобы от злости не сбилось дыхание:
–Проведу осмотр и скажу, как обстоят дела.
Они зашли в кабинет. Амир тут же развалился в кресле за столом Айболита.
–Выйдите, пожалуйста. И подождите в коридоре, –тон Айболита прозвучал резче, чем следовало.
–Мне и здесь не дует, –осклабился Амир. –Послушаю, о чем вы там шепчетесь. Хорошая у тебя работа, доктор. В женские прелести заглядывать. И чего я гинекологом не стал? И деньги, и удовольствие.
Спорить было бессмысленно. Этот волчара привык не доверять никому. Ладно, придется импровизировать. Айболит завел Машу за ширму. Она нерешительно села в кресло и сжала колени, с мольбой глядя на него. Айболит приложил палец ко рту и одним губами почти беззвучно спросил:
–Есть? –он показал на ее живот.
Она отрицательно покачала головой и залилась слезами, закрыв рот ладонью, чтобы заглушить всхлипывания. Он погладил ее по волосам, наклонился и прошептал:
–Тише, милая, тише.
Ну вот и всё. Ты, Айболит, внезапно оказался с другой стороны. Хотя тысячу раз давал себе обещание сохранять нейтралитет. Работая с женщинами это очень сложно. Кого он только не видел в своем кабинете: ревнивых мужей, осторожных любовников, грозных отцов. И очень много испуганных женщин. Каждая боялась чего-то своего. И каждой хотелось, чтобы доктор помог, успокоил, обнадежил. А как иначе? Айболит понимал, что он для женщин не совсем врач. Он нечто между любовником и подружкой. Ну а как еще можно воспринимать мужчину, который видит самое сокровенное? Поэтому еще в самом начале Айболит приучил себя быть нейтральным. И много лет с трудом, но держался. Иногда человеческое брало вверх над медицинским, и тогда он напоминал себе:
–Ты –Швейцария. Абсолютно нейтрален и не зависишь ни от кого, кроме матери-природы и медицинских фактов.
И вот Швейцария пала. Нарушая все принципы невовлечения в конфликты, она выбрала сторону и примкнула к оппозиции. Фиговый из тебя дипломат, Айболит! Может, нужно было воображать себя не Швейцарией, а Монако? Да один черт! Хоть Лихтенштейном! Легче не станет.
Если сейчас выйти из-за ширмы и честно сказать Амиру, что никаких этих дней у Маши нет, то трудно себе даже вообразить, какой скандал разразится. Кому станет легче от этой правды? Никому. Маше так точно нет. Все на нее набросятся: и жених, и папаша. Но Нисим какой жук! ЭКО… старый врун. Или он, действительно, не знал, что жених попытается потребовать супружеский долг старым дедовским методом и еще до свадьбы? Ладно, не время сейчас размышлять. Нужно спасать девочку. Вон у нее глаза какие… как крик. Крик о помощи.
Не смотри ты на меня, милая, не смотри, хорошая. Было у Вани сердце живое, а стало каменное. Забрала его хозяйка горы. Заточила Ваню горская жена внутри черной горы, где самоцветов