– Твою ж…
Тихо выругался я, переваривая услышанное от жены. Она, конечно, права, но и не права. Просто наш долбанный мир – это не черное и белое, а куча оттенков и цветов.
Когда я согласился помочь Верещагиной с квартирой, то думал, что как только поговорю с Митей, они сами разберутся и я там уже не буду нужен. Кто же знал, что все так запутается?
Я вернулся в кухню и посмотрел на Ваню. Малыш увлеченно грыз прорезыватель для зубов и пускал слюни на полотенце, которое Катя надела на манер слюнявчика. Парень был увлечен делом и спокоен.
– Говорят, ты уже поел, а я вот еще нет.
Я подошел к шкафчику и достал тарелку, отметив, что нескольких тарелок на месте нет. Наверно, они в холодильнике. Но и там их не нашлось. Я достал салат и кастрюлю с отбивными, осмотрел внимательно все полки.
Катя очень любила этот сервиз и всегда бережно к нему относилась. У меня засосало под ложечкой, и я, как полоумный олень, принялся носиться по кухне, ища посуду.
Ваня даже потерял интерес к игрушке и наблюдал за мной, смеясь. Наверно, он думал, что я разыгрываю представление. В любом случае, даже в глазах малыша мои метания выглядели смешно и нелепо.
Тарелки нашлись в мусорном ведре. Вместе со всем вчерашним ужином и свечами.
Писец. Кажется, я действительно олень, раз довел жену до такого.
Глава 5
Катя
Последние дни перед каникулами самые важные и трудоемкие: нужно заполнить листы успеваемости, провести родительское собрание, а еще новогоднюю сладкоежку и куча документации!
Дел невпроворот, а я сижу, как на иголках. То и дело бросаю взгляды на телефон. Матвей не звонит. Не спрашивает, как развести смесь, как ухаживать за ребенком и это значит лишь то, что он все это знает без меня!
А это…
Слезы сами наворачивались на глаза, а в груди разрывалось сердце, образуя огромную черную дыру. Как же больно и холодно. Пиджак совсем не грел, хотелось закутаться в плед и согреться чаем, но я была на работе.
Я не могла позволить себе слабости еще два часа, до конца продленки. Только чувства переполняли меня. Им не было дела до времени, которое тянулось жвачкой, словно насмехаясь надо мной.
Когда я почувствовала ком в горле, то сбежала из класса:
– Делаем домашнюю работу в черновиках. Я выйду на минутку, чтобы была тишина, ребята. Договорились?
Мои ученики дружно кивнули и вернулись к своим тетрадям.
Не знаю, как мне удалось взять себя в руки и не разрыдаться. До учительского туалета я шла, высоко задрав подбородок, а уже там тихонько сползла по стенке и заплакала.
Как же больно, обидно и мерзко! За что? Почему? Как Матвей мог так поступить? Лучше бы он ушел от меня, заботился бы об этой Ане и ребенке, чем вот так. Подло, низко, исподтишка!
Лучше бы мы разошлись и каждый жил как бы хотел, чем эта ложь. Ежедневная. Как он мог смотреть мне в глаза и врать? Предавать? Я ведь считала Матвея “не таким”, а правильным мужчиной с высокими моральными ценности, который просто бы не опустился до такого поведения!