– Подойдите ближе, соэлла Бизар, – произнес Гранвиль, попивая чай.
Коротышка-граф на меня даже не смотрел – это явно тактика такая особая, чтобы заставить меня нервничать. Зато герцог не сводил глаз.
– Не хотите ли вы в чем-нибудь признаться, соэлла Бизар? – медленно и громко сербая чай из чашки, спросил Гранвиль.
Он это серьезно? Думает, что кто-то прям так возьмет и выложит: «Каюсь, ваше сиятельство! Грешна! Это я была той, что упражнялась с демоном в поцелуях на скамеечке в саду!»
Ну ладно, Гранвиль. Подыграю тебе. Немножко.
Спрятав стыдливо ладони в складках платья, я не менее стыдливо потупилась и тихо проблеяла тонким голоском Сюзанны:
– Хочу, ваше сиятельство. Я уже давно кое-что от вас скрываю, а сегодня твердо решила во всем сознаться.
Гранвиль, по-прежнему не поднимая на меня глаз, взял из ближайшей вазочки вафельку, поднес ко рту, смачно хрустнул, пожевал, посербал чаю и только после этого ответил:
– Это похвально, соэлла Бизар. Чистосердечное признание может облегчить вашу участь.
Я драматично вздохнула, изобразив лицом страдание душевное.
– Не будьте строги ко мне, ваше сиятельство, – пропищал голосок Сюзанны. – В конце концов, и ваша вина есть в том, что мои сердечные чувства в смятении.
Гранвиль перестал сербать и таки соизволил наконец на меня посмотреть.
– О чем вы говорите, соэлла Бизар?
– Сердце девицы склонно отдаваться чувствам, – усиленно изображая смущение, пролепетала я, продолжая отводить взгляд. – Разве можно любовь юной девы считать преступлением?
Глаза Гранвиля загорелись. Он отставил в сторону чашечку с чаем и по своей привычке потер руками.
«Заглотил наживку», – подумала я, глядя на довольно ухмыляющееся лицо толстяка графа.
Хотя, наверное, это именно он сейчас думает, что поймал рыбку на крючок.
– Итак, соэлла Бизар, выходит, вы признаетесь, что это вы – та невеста, которую удалось соблазнить демону Мараю?
Я сделала большие глаза и, натурально удивившись, похлопала ресницами.
– Что вы, ваше сиятельство! Он же демон, как можно?
Изобразив всем своим видом возмущение, добавила:
– Как вы могли обо мне такое подумать? Сама мысль возмутительна, чтобы благородная девица и демон!..
Помнится, невесты-призраки сильно возмущались, когда Альвина Мизан с первого взгляда запала на Марая. Шептались, что прям позор страшный – сразу на весь род. Или что-то такое.
Помнила я плохо, но, похоже, не ошиблась.
Гранвиль прокашлялся, как будто испытывая неловкость, но и недоверчиво в то же время.
– Тогда, прошу прощения, о каких сердечных чувствах вы говорите, соэлла Бизар? К кому?
Гранвиль повернул голову, посмотрел на герцога, потом снова на меня.
– Или вы имеете в виду его светлость?
Реол