Буквально через полчаса в трубке раздался дрожащий от шквала эмоций голос единственной дочери.
– Мама, – сквозь слезы произнесла Светлана, – это какое-то чудо. Мне только что позвонили из больницы и сказали, что на этой неделе Павлику сделают операцию. Мамочка, ее мало того, что проведут раньше на полгода, так еще и берется оперировать сам Третьяков, – восторженно выдохнула дочь фамилию известного детского кардиохирурга. Молодая женщина до конца не могла поверить во внезапно свалившееся на голову везение. Кто бы знал сколько ей пришлось обойти порогов различный учреждений, чтобы добиться квоты для больного ребенка, и как она обмирала при мысли, что сын может не дожить до даты спасительной операции.
Дочь давно положила телефон, а женщина по-прежнему сжимала трубку в руке. Скупая слеза покатилась по морщинистой щеке.
– Вер, прости, но я не могу лишить внука шанса на жизнь, – прошептала в сгустившуюся темноту.
– Полина и без меня справится, она у тебя умная девочка, – поджав тонкие губы, похвалила девчонку Ева Николаевна, частично снимая с себя груз ответственности.
Утром Полина с небольшим чемоданом и спортивной сумкой через плечо стояла на пороге квартиры, прощаясь с родными стенами. Улыбнулась, смахнув набегающие слезы и произнесла в пустоту:
– Бабуля, не волнуйся, я со всем справлюсь. И квартиру нашу назад верну. Обещаю.
Тихонько прикрыв дверь, спустилась по знакомым до каждой неровности ступенькам и на выходе из подъезда набрала Еву Николаевну.
– Доброе утро, я в течении получаса буду у вас.
Но выяснилось, что ее уже не ждут. Недослушав невразумительные оправдания, девушка сбросила звонок и постояв несколько минут побрела в никуда. Ноги сами собой привели в ближайший парк.
Это уже позже Полина узнала, что смерть на морозе ей не грозила. Через несколько минут нашлась бы сердобольная женщина или пожилой мужчина располагающей внешности, и она оказалась в тепле, обретя временный приют. Но все пошло не по плану Грэга. Зачерпнув в ладонь пригоршню снега, она растерла лицо, прогоняя накатившую сонливость, и направилась в сторону дома. Пройдя мимо своего подъезда, завернула в следующий и постучала в оббитую потрепанным коричневым дерматином дверь.
– Дядь Вась, это Полина, – бесстрашно заявила в ответ на громкое пожелание из-за дверей убраться туда, откуда приперлась.
– Полина, девочка, – буквально затянул ее в квартиру мужчина преклонных лет в изрядно поношенном темно-синем спортивном костюме.
Сидя на небольшой чистой кухне за чашкой ароматного чая девушка неторопливо рассказала давнему бабушкиному ухажеру обо всех злоключениях. Мужчина засматривался на Веру Васильевну столько лет, сколько Полина себя помнит, но никогда не переходил к решительным действиям, полагая, что интеллигентная женщина, всю жизнь