На следующий день симпатичный молодой мэр постоянно мелькал на экранах, вся страна выражала солидарность с семьёй городского головы, сама мадам Премьер-министр приехала, чтобы сделать это лично, жену прооперировали в срочном порядке, телевизор и интернет вынесли событие в главные новости. Молчали лишь те, кто совершил этот подлый акт, и те, кто их поддерживал. То есть не молчали, в сетях злорадствовали и обещали продолжить начатое. Откуда такое остервенение? Значит, дерутся не просто потому что дерутся, а тому есть веские причины. Одно дело грабить первый попавшийся магазин, совершенно другое – рисковать, штурмуя мэрии. Ведь перед такими, поймай их на месте полиция, может замаячить серьёзный реальный срок. Правда, в данном случае, всех задержанных по горячим следам (аж двенадцать человек!) сверхгуманное правосудие отпустило за отсутствием конкретных доказательств, о выкрутасах французской юстиции чуть позже. А кто они – эти неугомонные буяны, готовые на всё или почти всё и ради чего?
Этот почтовый офис в Лионе подожгли, но вовремя подоспели пожарные. На приклеенной к фанере бумаге написано: «В следствие серьёзного ущерба почта района Мермоз закрыта на неопределённый срок». Получается, крушили действительно всё подряд, даже почтовые службы. А они-то в чём провинились?
Бунтовать так бунтовать!
Не следует думать, что все протестующие – сплошь арабы и негры из бедных пригородов. Вовсе нет. Да, их много, наверное, больше всех, но кто же считал? Однако есть там и коренные французы и не только из депрессивных районов. Они очень молоды, это не отягощённые семьями и автомобилями «жёлтые жилеты», их средний возраст 17-18 лет, встречались даже двенадцатилетние. Они возмущены, как они считают, убийством ни в чём не повинного семнадцатилетнего Наэля. И они посредством погромов хотят быть услышанными. Потому что иначе государство их игнорирует, не внимает им, не слушает, не слышит. Общество тоже. А у них есть претензии к существующей системе, есть требования и только так, ломая и круша созданное другими, они хотят быть услышанными. Говорят, иначе их не замечают.
Неужели? Вправду так всё непросто? С одной стороны, да. Французское общество сильно структурировано: бизнесмены предпочитают общаться с бизнесменами, учителя и врачи с такими же, как они, «белые воротнички» с другим офисным планктоном и так далее. Долгое время страной управляли (и сейчас в какой-то мере тоже) выпускники наипрестижнейшей Национальной школы администрации (ENA), они могли принадлежать к разным партиям и группировкам, публично демонстрировать разные политические взгляды, но вечерами встречались за одним столом в дорогих парижских ресторанах и вели доверительные разговоры о политике, о стране, о Европе и, конечно, о себе любимых.
Дядя моей первой супруги лет пятнадцать (с момента открытия ресторана и до выхода на пенсию) работал в элитном заведении «Ciel de