– Я тоже себя об этом спрашиваю, – выдохнул он.
– Вы что-то хотели? – мой голос дал петуха.
– Уже ничего. С женщиной, способной заморочить голову на пустом месте, не может случиться ничего ужасного. До свидания! – и не дожидаясь ответа положил трубку.
И что это было?– спросила сама у себя, смотря на черный экран телефона.
Я еще некоторое время пялилась на потухший гаджет, а после сунула его в карман и застучала каблучками в сторону дома.
Во внеурочном звонке был один большой плюс, я забыла что нужно чихать. К тому времени как зашла в квартиру хворь ненадолго отступила.
Даже немного обрадовалась, что не придется проходить множество процедур, которыми сопровождается процесс выздоровления. Как то попарить ноги с горчицей, подышать над горячей толченой картошкой, непременно укрывшись мохнатым пледом, выпить обжигающего молока с ложкой меда и кусочком сливочного масла.
С детства молоко с медом и маслом всегда ассоциировалось у меня с болезнью. Мама постоянно меня им пичкала, когда я только начинала подкашливать. Лечебного свойства данного напитка я не особо понимала, но пила исправно, чтобы не расстраивать любимую мамочку.
И вот теперь, став взрослой, я вспоминала все дедовские способы выздоровления. Дешево и сердито.
В холодильнике, стоило в него заглянуть, не оказалось масла. Это была первая очередная ласточка из череды несчастий, выпавших на мою многострадальную голову.
Пришлось заменить молоко с медом и маслом просто горячим чаем, даже без малинового варенья. Его тоже не оказалось. То, что я привезла от мамы, давно кончилось, а другого у меня не было. Магазинное я не признавала.
В качестве замены жгучей горчицы пришлось использовать щепотку соли. Отчего вода в тазу, вместо того, чтобы быть радостно желтой, оказалась мутно- прозрачной. Еще я выяснила, что соль, которую ежедневно добавляла в еду, на заводе плохо промыли. И в ней грязи целый вагон и маленькая тележка.
А я, между прочим, ее употребляю в пищу.
Но последней каплей оказалась потухшая лампочка в ванной комнате. С раннего утра, когда я собиралась на работу, она горела. А вот вечером решила умереть. Погибнуть бесславной смертью. Чтобы ее поменять, потребовалось лезть на шатающийся стул.
Плафон светильника располагался под потолком. Я рассчитывала быстро его снять, вынуть лампу, вкрутить новую и забыть на некоторое время о подобного рода неприятностях.
Оказалось, зря.
Плафон каким-то волшебно-злым образом выскользнул у меня из рук. И с грохотом приземлился на плитку в ванной. Соприкосновение стекла и кафеля ни к чему хорошему не привело. Стекло не выдержало единоборства с глиной. Рассыпалось на мелкие части. Стеклянная пыль вперемешку с осколками покрупнее усыпала не только пол, но и коврик, мои снятые домашние тапочки и все до чего могла дотянуться.
Я громко застонала, признавая