– А бедняжка Вэл! Она потеряла все свои деньги. Что за несчастная ночь!
– Пожалуй, – буркнул мистер Мейер.
– Отличный отель этот «Миддлтон», не правда ли, сэр?
– Да уж, – повторил мистер Мейер.
Повисла неловкая пауза.
– Вижу, вы при деньгах, – добавил вдруг мистер Мейер.
Ливерсидж звонко рассмеялся:
– О, я кое-что скопил. В последний раз мы неплохо заработали, правда? И сегодня утром привалило счастье. – Он искоса взглянул на Мейера. – Кортни заплатил карточный долг. Вот уж не ожидал. Вчера он чуть волосы на себе не рвал.
– Закройте дверь, – бросил мистер Мейер. – Мне надо с вами поговорить.
Каролин и Хэмблдон стояли в гримерной в свете неяркой лампы. Большая часть вещей была уже разобрана, баночки с театральным гримом лежали на своих местах. Комната казалась мрачной и серой, как погреб, а в воздухе сильно пахло косметикой. Хэмблдон включил верхний свет, и сразу стало уютней и теплей.
– Выслушайте меня, – попросил он.
Каролин села на один из сундуков с вещами и взглянула на него. Он перевел дух.
– Вы любите меня больше, чем кого-либо другого. Альфред не в счет. Зачем вы вышли за него замуж, наверное, не знает и сам господь бог, а вы и подавно. Я не предлагаю вам стать тайными любовниками, тем более что об этом сразу все узнают. Такое положение неприемлемо для нас обоих. Я прошу вас уехать со мной после гастролей и развестись с Альфредом. Или просто расскажите ему о наших отношениях, и пусть он сам все устроит так, как ему удобно.
– Милый, мы уже сто раз это обсуждали.
– Знаю, но я дошел до точки. Я не могу видеть вас каждый день, работать вместе и чувствовать, что вы обращаетесь со мной как… как с чем-то средним между школьником и ручным щенком. Мне сорок девять, Кэрол, и… я схожу с ума. Почему бы не сделать это ради нас обоих?
– Потому что я католичка.
– Вы плохая католичка. Иногда мне кажется, что вам совершенно плевать на религию. Когда вы в последний раз ходили в церковь, чтобы исповедаться и тому подобное? Сто лет назад. Так зачем за это держаться?
– Меня держит церковь. Где-то там, внутри. Я чувствую, что погрязла в грехе, милый, правда чувствую.
– Ну да, конечно. Грешите напропалую.
– Хейли!
Она рассмеялась – тем мягким грудным смехом, который, словно золотая нить, пронизывал сыгранные ею роли.
– Перестаньте! – воскликнул Хэмблдон. – Хватит!
– Простите, Хэйли. Я просто свинья. Милый мой, я вас обожаю, но не могу, просто не могу жить с вами во грехе. Жить во грехе. Жить во грехе-е, – повторила она нараспев.
– Вы безнадежны, – пробормотал Хэмблдон. – Безнадежны!
– Мисс Дэйкрес? – послышался голос в коридоре.
– Да, я здесь!
– Мистер Гаскойн просил передать, что скоро ваш выход.
– Хорошо, сейчас приду, – ответила Каролин. – Спасибо.
Она встала с места.
– Вам тоже пора, – сказала она