Никита пожал плечами, разогнулся и подобрал со стола выбранную пластинку.
– Просто кто-то поставил массовый перенос и забыл о клиентах, которыми стоило заняться в индивидуальном порядке.
– Просто?..
Не то, чтобы я был недоволен ответом. Его было вполне достаточно, чтобы отправить хамку в игнор на указанное время, но мои пальцы зависли над клавиатурой, медля с ответом. Лаура делала тоже самое. Она набирала ответ и стирала его. Снова и снова.
– Извинись перед ней и скажи, что нам нужно время, – посоветовал Никитос с самым что ни на есть серьезным видом, – чтобы решить ее проблему.
Мне хотелось сказать ему, что именно это я и сделал в самом начале нашего общения, но промолчал, подумав, что теперь не нужно признавать, что сдался в самом начале.
– Прости, – наконец покаялся Ник. – Мне хотелось расшевелить тебя.
– И как?
Я отвлекся от заполненного данными экрана, посмотрев на топчущегося на месте брата.
– Получилось?
– Ты все еще в строю, но…
Лаура Стрельцова наконец написала ответ, вкладка с ее именем замигала красным, но я ждал ответа брата.
– Ты все еще в строю, но уж больно сильно напоминаешь старика.
Его ответ уязвил меня и, чтобы не показать этого, я потянулся к ноуту и переключил на «вопящую» красным вкладку.
– Я жду, – появилась новая надпись и я ядовито улыбнулся.
– Продолжайте.
– Вам нужны пояснения?
Разыгравшееся воображение и не в последнюю очередь алкоголь помогли «увидеть», как подпрыгнула на месте моя собеседница.
– Продолжайте ждать, – добавил я и откинулся на спинку кресла.
Никита вернул пластинку на место, а затем вернулся ко мне. Заправив руки в карманы джинсов, он несколько раз перекатился с пятки на носок, а потом произнес:
– Хочешь обижайся, Марк, а хочешь нет, но это так. Ты сидишь здесь, в своей башне, и следишь за финансами. Каждый день напоминает прежний. Мне больно видеть это. Жизнь проходит мимо тебя. Я хочу, чтобы ты понял это сейчас, а не в девяносто, когда мимо продефилирует какая-нибудь знойная красотка, с которой ты бы с удовольствием отправился на конец света.
Еще один укол. Еще одно чувство уязвленности, которое я поспешил спрятать за глотком виски.
– Думаешь, что она откажется сделать это?
– Нет, но я поедет она туда не ради тебя, а ради твоих миллионов.
Поднявшись с места, я вновь подошел к окну, разглядывая ночную панораму города и какое-то время ничего не отвечал ему.
– Я тебя понял, – протянул я, решаясь. – Бога ради, оставь в покое ты эти пластинки и поехали туда, где ты проводишь время обычно.
– Так ты разобрался с клиентом? – осведомился Ник, сев напротив.
Я дернул плечом, не желая ни врать, ни говорить правду относительно истинного положения вещей.
– Кажется, да.
Никита перестал возиться и как любила говорить мать «вошкаться на