– Слушай, у нас какой сейчас год? – спросила она неожиданно, перебив его красочный рассказ о прелестях горных закатов.
Андрей замолк и остановился, словно налетел на пень.
– Одна тысяча девятьсот девяностый.
– То есть ты в курсе?
– Вполне.
– Ну, значит, у вас в МГУ жизнь студентов такая замечательно-беспечная, что только и волнений о том, будет ли снег на склонах после пятнадцатого марта. Причем следующего года.
– Примерно так. Нет, конечно, есть проблемы научного характера, но я же не могу обсуждать их с тобой.
– Я – о другом. – Лизу вдруг взяла злость. – На дворе девяностые. Все рушится, все исчезает. Все меняется. Меняется так, что вечер с утром и сравнить нельзя. Вот, например, мой отец. Ты знаешь, кто он? – Лиза вдруг повысила голос, но тут же взяла себя в руки.
– Откуда мне знать?! – Андрей пожал плечами.
– Да откуда тебе знать, тебя интересует хорошая лыжная мазь и то, что лыжи «Альпина» – на самом деле барахло, поскольку появились, наконец, другие высококлассные марки.
– При чем тут твой отец?
– При том, что он, ученый, вынужден был бросить работу, поскольку закрыли его организацию, и теперь он преподает. Студентам. Таким, как ты, которым дела до всего происходящего нет. Потому что появилось много разных высококлассных вещей. – Лиза перевела дух. В запальчивости она не обратила внимания, что Андрей даже не удивился ее выпаду.
– Слушай, Лиза, это сейчас происходит со всеми. Почти со всеми, кто старше нас. Такое время. Ну, как тебе объяснить… – он помялся. – Видишь ли, мне кажется, что все этого хотели. Вот именно таких перемен. Понимаешь, все уже готовы к ним были. У нас в доме собирались друзья матери – так они до утра спорили о том, когда это случится. Все хотели этого, но все почему-то думали, что это будет похоже на…