– А то! У него же не простой запор, Вася, а…
– Ой, избавь меня от этих подробностей! – замахала я руками. – Я пока не готова к таким деталям.
Маруся рассмеялась и проворно спрыгнула с табурета.
– А теперь на кухню, – проговорила она, да только я застыла, глядя на странный рисунок, изображенный на стене. Прежде я его не замечала. А сейчас он появился, когда домовиха подвинула банки.
– Марусь! – позвала я помощницу.
– Аушки? – отозвалась та.
– А это что? – кивнула на узор.
Она удивленно посмотрела на рисунок и проговорила:
– Не знаю, Василисушка. Впярвой вижу! Не было его прежде, ей-богу, не было! Не иначе, проявилось, когда ты силушку получила. Да за банками было не разглядеть.
– А ты знаешь, что это за знак? Ну, что он может означать? – спросила тихо.
– Знать не знаю. Это же он, мертвый язык.
Тут я отчего-то помянула про себя недобрым словом бабкино зелье. Знала бы, что оно такое бестолковое, лучше бы Кащею отдала. Ему как раз пригодилось бы. Глядишь, и камень бы выскочил пулей. А так, ни себе ни людям… ну или нелюдям?
Мы спустились вниз. Прошли мимо развалившегося на диване гостя и направились прямиком на кухню. В этом мире кастрюль и сковородок царил полный порядок. Маруся, подпрыгнув мячиком, щелкнула выключателем и, едва загорелся свет, поспешила к кухонному столу. Вопреки моим ожиданиям, она достала не кастрюльку, а котел. Самый настоящий котел. Подозреваю, он был не ведьмовским, а туристическим, но домовиху этот факт смущал мало. Она включила газ – еще одна радость цивилизации в забытых богами Ложечках! – и, поставив котел, налила в него два стакана воды.
– Родниковая! – похвалилась Маруся, после чего обернулась и посмотрела на меня добавив: – Ты, Васенька, запомни, что самые добротные зелья на ентой водице готовятся. Из-под крана оно не годится никуда. А вашу, в городе, и пить не советую прежде не прокипятив!
Закончив давать мне ЦУ Маруся протянула руку к травкам, которые я продолжала держать в руках.
– Значится, так, – разложив принесенное на столе, домовиха подозвала меня ближе. – Я делать буду, а ты себе, значит, запоминай. После пригодится. Ага. – И, крякнув, принялась нарезать на доске крыло бедной летучей мыши. Причем стругала она его так быстро, словно делала это каждый божий день.
– Травки мыть не надо, – заверила меня бывшая кошка. – Они собраны на Ивана Купала. Сила в них большая. Нельзя волшбу смывать. Росой они омытые.
Я кивнула. Мол, поняла. Нельзя. Не буду! Вот честно.
Когда вода закипела, Маруся первым делом отправила туда нарезанное соломкой крыло. Потом побросала травки. Варево забурлило веселее, даже попыталось выкипеть, но домовиха ловко помешивала его деревянной ложкой дав немного побурлить. После сделала газ меньше и обернулась ко мне.
– Отож и все. Травки, когда я говорила, запоминала,