– Дядя! Вы так меня живой не довезете!
Тот что-то пробурчал в ответ и махнул ей рукой, чтобы не высовывалась. Но с того момента темп немного сбавили, и повозку уже не так трясло и подбрасывало. Мара свернулась калачиком на сидении, закуталась в накидку и попыталась уснуть.
То ли дорога пошла ровнее, то ли она притерпелась к тому, что из окна дует, но она сама не заметила, как уснула. Проснулась оттого, что Меркель Хантц тряс ее за плечо.
– Вставай, приехали.
Еле разлепила глаза, стала оглядываться, вокруг уже почти стемнело. Вечер? Выходит, они ехали не меньше шести чесов. Она отлежала себе все, а дядя выглядел бодро, хоть и скакал все это время в седле.
– Выходи, – проговорил тот, подаваясь назад, и вылез наружу.
Выходить не хотелось, эта тесная повозка ощущалась последним безопасным убежищем. Хотя о какой безопасности она толкует?
– Не торчи там! – послышался окрик. – Времени мало. Надо еще позаботиться о твоих нарядах. Заночуем здесь, а завтра к полудню надо уже быть в замке.
– Иду, – буркнула Мара, выбираясь из повозки.
И наконец увидела, куда он ее привез.
Это был Даршанц, небольшой городок на пути к столице.
Знаменит он был тем, что здесь шла бойкая торговля. Даршанц стоял прямо на главном тракте. Оживленное движение в столицу и обратно, в нем постоянно кипела жизнь. Была даже поговорка: «Даршанц не спит ни днем, ни ночью».
Далеко они успели забраться, однако.
Повозка отъехала в сторону, в Мара стала оглядываться по сторонам. Меркель остановился на окраине, но даже здесь были хорошие, крепкие дома. Построенные в новомодном стиле «фахверк»*. Темный каркас из мореного дуба и белый камень заполнения. В свете факелов дома казались пряничными.
Мара неловко повела плечом и переступила на месте, стараясь смотреть под ноги, чтобы не наступить на оставленные лошадьми кучи. Ее трясло мелкой дрожью от усталости и немного покачивало. Такое чувство, будто плывет в лодке. Все время хотелось отставить ногу в сторону, чтобы не потерять равновесие.
– Иди за мной! – окликнул дядя.
Он уже довольно далеко ушел вперед. А тут остановился и оглянулся на нее.
– Чего встала? Нам еще за твоими тряпками, а потом устраиваться на ночь!
Как ее напрягало это пренебрежение, сквозившее в каждом его слове. Меркель невозможно злил ее и как будто делал это нарочно. Он никогда не отличался особой любезностью, а сейчас просто превзошел себя. Она пошла, но ноги подрагивали, быстро не получалась. Когда поравнялась с Меркелем, он снова стал грубо подгонять:
– Шевелись, Мара.
И тут она не выдержала, взглянула на него и проговорила:
– Зря вы так, дядя. Что если я стану королевой? Ведь все возможно. И что тогда? Подумайте об этом, дядя.
Меркель даже отшатнулся, и такой у него проскочил странный взгляд, словно он испугался. Потом натужно расхохотался и выдавил:
– Да…ааай Бог. Кхммм…
И