– Нет, не признаю, – прошипел Крам.
– Готов ли ты предоставить свою память на обозрение в кристаллах правды, дабы подтвердить свою невиновность?
Боль утихла, юноша разогнулся.
Кристаллы правды – ужасающее заклятие ментальной школы. Магический детектор лжи. Правда, в отличии от своего механического предшественника, Идрак обмануть невозможно. Этим заклятием владели лишь избранные – Адепты-дознаватели из числа Инквизиции. Слияние сознаний через кристалл позволяет заклинателю копаться в сознании завороженного, словно бездомному в мусорном баке. А они обычно не заботятся о сохранении самого бака. Юноша понимал, что шансов сохранить сознание и собственное я после такого «обыска» не много, но они есть, на плахе выжить невозможно. Значит, особого выбора у вляпавшегося по самые уши юного чародея практически не было. И вопрос скорее всего риторический, требуемый протоколом. Выходит, что слова узников о казни были правдой и единственный шанс избежать заочного приговора – кристаллы правды.
– Готов.
Через несколько минут он уже лежал пристёгнутый к скамье и подключённый к кристаллу. Раздалось методичное гудение, переходящее в жужжание.
Потом что-то холодное и бесчувственное, с омерзительным интересом патологоанатома, вторглось в его сознание. Инквизитор начал ковыряться в его памяти, дотрагиваясь до самого сокровенного. Юноша попробовал блокировать свои воспоминания, о том, чего сам стыдился больше всего, ментальным щитом – бесполезно.
Мгновение и вчерашний выпускник вернулся в канун того злосчастного дня.
Забрав у портнихи мантию, Крам направился к себе, кратчайший путь в общежитие был через мастерскую артефаторики. И юноша решил, что сейчас, после полученного зачетного балла, нет смысла идти в обход.
Мастерская была пуста. Верстаки ещё были завалены инструментом и перепачканной утварью. А каменный пол покрывали кучи пыли, стружки, окалины и остатки иммония.
Горн ещё не остыл от дневного жара. Над раскаленным углем поднималось марево. В кузне всегда было жарко, слишком жарко.
После заката интерны расходились по комнатам, оставляя горн медленно остывать. К рассвету его вычистят. Выгребут золу и сметут пепел, для того, что бы снова, с первыми лучами дневного светила, набить брюхо плавильни новой порцией черного топлива. Но чернота угля обманчива. Стоит его подпалить и он начнет менять цвет, через красный до ярко желтого и далее до белого, пока не прогорит весь. Потом свет и тепло исчезнут, но уголь так и останется белым. Пусть пеплом, но белым.
«Может чем чернее нутро, тем ярче свет?» юноша поворошил кочергой остатки угля, поднимая сноп искр.
Тепло и светло. Горн всегда манил его своим пламенем. Огонь единственное, что никогда не подводило Крама. Ему с ним всегда просто, не то что с людьми. Покормил согреет, приручил – осветит. А прикажешь – убьет, обернется чудовищным монстром, не знающим пощады. Чародей прислонился спиной