Сто, нет, семьдесят шесть раз он приезжал сюда один. Иногда прогуливал школу, если уроков было много, ему же ещё надо было встречать с работы мать, а это другой конец города. Садился в автобус и приезжал. Смотрел, мечтал, привыкал. С любопытством разглядывал будущих соседей, которые, как он сам, смотрели, мечтали (часто вслух, громко, на всю стройку споря о цвете обоев или ещё какой неважной ерунде). Серёгу это забавляло. Он подолгу стоял напротив дома, уже его дома, смотрел на свои, уже застеклённые окна, и боль в руке отпускала. Он не сожалел, что надо будет менять школу, и о друзьях во дворе. С того дня, с самого лета, они все куда-то подевались, рассыпались, как мелочь из переломанной руки. Они не ссорились, нет, просто Серёге надо было домой, а они играли в футбол. Серёге надо было быть рядом с матерью, а они звали гулять. Когда случается беда, ты всегда остаёшься один.
Он даже успел познакомиться с парочкой работяг со стройки. Они здоровались на ломаном русском и приглашали обедать к себе в вагончик, а не мёрзнуть тут. Серёга поначалу стеснялся: и отказываться неудобно, и разделять с работягами их последний «дошик», нередко один на двоих. Потом придумал: выходил на остановку раньше и покупал на всех свою любимую греческую шаурму. Они обедали в маленьком вагончике, болтали на адской смеси русского с английским и немного таджикским. Анзур даже научил его смешной песне, Серёга уже ни слова из неё не помнит, а напомнить некому, потому что Анзур пропал.
Это было уже весной. Во дворе уже была детская площадка, подземная парковка, даже строительного мусора почти не было. Анзур с Билолом уже установили сантехнику в новенькой квартире с голыми серыми стенами, искаляканными неприличными рисунками, – строители разные бывают. Уже работал лифт, Серёга радостно влетел на свой двадцать пятый этаж, с тремя новенькими табуретками и пакетом шаурмы. Сперва он должен дождаться мастера, устанавливающего железные двери, а потом Анзур с Билолом покажут ему, как штукатурить стены. Он не хотел тянуть, ждать окончания ремонта, и мать не хотела. Им надо было бежать. Серёга всё сам сделает одной левой, он научится, он уже большой, только поскорее, только надо бежать…
Билол был один. Он стоял на балконе и смотрел куда-то вдаль на большой город, ставший маленьким с этой высоты.
– Он не убегал, Серёжа! – он сказал это вместо: «Здравствуй», и голос был не такой, как обычно. – Не убегал, не мог, не хотел, не заплатили нам ещё, чтобы убегать! – Он говорил скороговоркой, Серёга с трудом разбирал слова. – А этот лысый говорит: «Ничего не знаю!» Не знает он. «Сбежал, – говорит, – и все дела. По документам его здесь и не было». Что я его семье скажу! Почему начальникам плевать на людей?
Серёга