Она быстро нашла ключ, но долго не могла попасть в замочную скважину − было темно, а пальцы дрожали и совсем не слушались. И в тот миг, когда ключ, наконец, провалился в гнездо замка, Олинн услышала тот самый жуткий утробный вой, который донёсся с той стороны реки. Только в этот раз твари завыли все и сразу, а не по очереди, как в прошлый раз, и от этого воя даже воздух задрожал.
– Ох, Луноликая! Защити меня от всякого зла! – торопливо забормотала Олинн и налегла на ключ.
Замком очень давно не пользовались, и из-за этого ключ, хоть и поддался немного, но проворачиваться никак не хотел. От усилия, страха и обиды у Олинн даже слёзы выступили на глазах. Она услышала, как вой усиливается и будто перерастает в зловещий хохот, и от этого жуткого многоголосья всё внутри неё застыло. Захотелось сжаться в комочек и забиться в угол, надеясь, что эти твари её не найдут. Но потом, вслед за воем, раздался человеческий вопль, полный боли и страдания, и всё, что смогла подумать Олинн – звери добрались до Игвара.
И от этого леденящего душу крика в ней проснулись неведомые силы. Ладонь стала горячей, пахнуло раскалённым металлом, будто из дверей кузницы, и в тот же миг ключ со скрежетом провернулся, и дверь открылась.
Олинн почти не помнила, как толкнула её, забежала внутрь и дрожащими руками точно так же заперла замок. Ей казалось, она слышит шорох лап по песку и хриплое дыхание гончих, и не дожидаясь, пока неведомые твари доберутся до неё, бросилась вверх по неровным ступеням, отмахиваясь от липнувшей к лицу паутины. Было темно, но на узкой лестнице, где с трудом мог пройти один человек, разглядывать было нечего. Олинн хваталась пальцами за осклизлые стены, пронизанные корнями дерева, и нащупывала ступени ногами, спотыкалась и карабкалась, пока, наконец, не добралась до ещё одной узкой двери уже наверху. Судя по запаху, она поднялась куда−-то на уровень конюшен и дворовых построек. Перевела дыхание и снова взмолилась Луноликой, чтобы ключ подошёл и на этот раз, а то так и придётся ночевать тут. Но верхняя дверь оказалась не заперта.
Олинн выбралась наружу, попав в сети сухого болотного плюща, копившегося на стене годами. Он густо оплетал стену в этой части крепости, нарастая слоями поверх отмиравших стеблей. Олинн, притворив дверь, привалилась к ней спиной, не в силах успокоить дыхание. И только когда сердце перестало биться в горле, выбралась из-под плющевого полога и оказалась под серебряным дубом. Тайный вход прятался в углу башни, в саду эрля, как раз за огромным узловатым стволом дерева. А она всегда думала, что вход находится где-то в покоях ярла.
Олинн пошла, пошатываясь и держась за стену, не чувствуя под собой ног и думая лишь о том, какая же странная у богов воля! Зачем она спасала Игвара?! Чтобы его разорвали на болотах какие-то жуткие твари?! Зачем он поплыл? Обидели её слова?