(не) Суррогатная Мама. Александра Стрельцова

Оля! – истошно закричала, – помогите!

      Из глаз хлынули слёзы, стало страшно за малыша, страшно за себя, мне нужно в больницу, иначе мы оба погибнем. По коридору послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и в комнаты заскочила сонная Ольга.

      – Оля-я-я, – позвала я её сквозь всхлип, – нам нужно в больницу, – вцепилась в подушку пальцами испытывая новый приступ.

      Поведение Ольги меня насторожило вместо того, чтобы кинутся вызывать скорою или помогать мне, она стояла на месте и смотрела на меня равнодушным взглядом. Чёрт! Кажется у неё шок. Пронеслось у меня в голове.

      В коридоре вновь раздались шаги, на этот раз они были тяжёлыми, а это значит, что к нам шёл кто-то из охранников, и я не ошиблась. В дверном проёме показался Иван.

      – Полина ты кричала? Что случилось? – в комнату он не зашёл, остановился позади Ольги, и косо посмотрел на свою хозяйку и вновь перевёл взгляд на меня.

      – Вань, я рожаю, – сообщила мужчине, – и у меня кровь, – взглядом показала на испачканную простынь.

      Мужчина вмиг оказался рядом, подхватил меня на руки, и быстро направился на выход.

      – Иван стой! – раздался голос Ольги, – её нужно везти в центр к Любови Архиповне, нашем больницам я не доверяю.

      – Ольга Игоревна, но это далеко, три часа пути…

      – Делаешь то, что я сказала! – повысила голос мать малыша, – всё, везём её в центр.

      глава5

      РУСЛАН

      Перепрыгивая через три ступени, быстро поднимаюсь по лестницы.

      – Оля! – зову жену, и врываюсь в нашу спальню, – Оленька, – говорю тихо, когда замечаю жену лежавшею на нашей постели свернувшись клубочком словно котёнок, – милая, – шепчу и опускаюсь на колени около кровати перед заплаканным лицом жены.

      Она медленно прикрывает глаза, крепко зажмуривается и её тело сотрясается в беззвучном рыдании.

      – Любимая, – поддаюсь вперёд и крепко, но бережно обнимаю  жену.

      – Я не смогла… прости меня Русь, я не сберегла нашего малыша, не сберегла, – сквозь рыдания кричит моя Оля и виснет у меня на шеи, – прости любимый, прости…