– Это ты сейчас что имел в виду под процессором?
– Какие вам пошлые мысли лезут в голову, Валентина Сергеевна! Я имел в виду ту железную коробку, что под столом стоит, а вы о чём подумали?
– Да с тобой что угодно подумать можно, иди уже, а то работы по горло.
Вернувшись в кабинет, Родин запер дверь на ключ, он должен был сосредоточиться и не хотел, чтоб ему кто-то мешал.
Налив себе кофе, Родин принялся за дело. Для начала он бегло просмотрел их все и рассортировал по приоритету. Так или иначе могли представлять оперативный интерес сорок квартир семнадцатого дома.
Из этих сорока в девяти жили пенсионеры, пожилые люди. Родин сразу убрал их в сторону. Ещё двадцать один – нормальные, благополучные семьи, на момент совершения преступления жильцы находились дома. Две квартиры пустовали, в двух жили студенты, молодые ребята. Соседи о них отзывались хорошо: культурные, вежливые, чистоплотные. В оставшихся шести квартирах проживали лица, которые для Родина представляли потенциальный интерес. В двух квартирах проживали незамужние женщины тридцати и тридцати пяти лет. В оставшихся четырёх – молодые, но замужние. Из этих четырёх в двух мужья были на работе в ночную смену. Итак, Родина заинтересовали четыре квартиры с молодыми женщинами. Почему именно так? Потому что интуиция ему упорно шептала на ухо: «Шерше ля фам». Это была первая мысль, которая пришла Родину в голову, ещё когда он находился на месте происшествия, и которая его так и не отпустила. О своей интуиции Родин никому не рассказывал, потому что, как правило, от него отшучивались или его поднимали на смех. В то же время для себя он хорошо знал, что первая возникшая в голове мысль в подавляющем большинстве случаев бывает правильной. И лишь благодаря интуиции он мог раскрывать столько преступлений. Благодаря ей он всегда оказывался в нужное время в нужном месте. Родин включил телефон, набрал номер участкового.
– Привет, Долгов, семнадцатый дом по Дружбе ты обслуживаешь?
– Здорово, Родин! Я, а что ты хотел? Я вроде сыскарям из убойного весь расклад дал.
– Витя, меня четыре квартиры интересуют: шестая, девятая, пятнадцатая и двадцать первая. Что-нибудь по ним вспомнишь?
– Ах ты, кобелина, я думал, действительно по работе, а ты баб молодых ищешь!
– Долгов, мне тут сведущие люди сообщили, что один недобросовестный участковый ларёк крышует, где водочкой приторговывают, не хочешь узнать, кто это такой?
– Да ладно тебе, Серёга, я же шуткой, – сконфузился Долгов. – В общем, смотри: в шестой Людка живёт, шалавистая баба, мужики к ней хороводом ходят, сама прибухивает, но ведёт себя тихо. В девятой – Яна, симпатичная женщина, можно даже сказать, красивая, вполне нормальная, мужики у неё то бывают, то нет. В пятнадцатой – семья Липатовых, так, ничего особенного, за исключением того, что муж ревнивый, сцены ревности регулярно устраивает, а в двадцать первой – вообще не знаю. Они месяц назад там квартиру купили, ещё времени не было познакомиться. И если ты думаешь, что они с головой связаны, то двадцать первая