Она вскочила и начала выпихивать меня из кухни. В этой хрупкой женщине вдруг обнаружилась недюжинная сила. А у меня внезапно лопнуло терпение.
Как только мы оказались в прихожей, я прижал Алину к себе и, заведя за угол стены, крепко и глубоко поцеловал. Она сначала растерялась, а потом принялась молотить меня кулаками по груди.
– Знаешь что, Цветкова? Чем дальше ты заходишь в своих фантазиях о чужих мужиках рядом с тобой, тем больше меня распаляешь.
Это могло кончиться тем, что я бы взял то, что хотел, прямо здесь и сейчас. Надо было остановиться.
– Завтра на работе чтобы как штык! Не приедешь в офис – приеду к тебе. И уже один черт ты меня не выгонишь!
Повесив в воздухе эту угрозу, я развернулся и, пройдя в ванную, быстро сменил полотенце на не высохшие штаны. Что ж, визит получился весьма себе плодотворным. Я вызнал много важных вещей и теперь у меня была та информация, которую я планировал использовать в своих целях. По достижении которых всем нам будет хорошо. Мне, Алине, ну и Маше с Петенькой.
– Следи за омлетом. И приятного аппетита, – сказал я Цветковой, выйдя из ванной. – Пока, Машуль! – попрощался с ребенком и, быстро обувшись, вышел из квартиры Алины.
Очень надеясь, что эта несносная одумается, и мне завтра не придется вновь тратить половину рабочего дня на игру в Макаревича.
Часть 3
– Маша, мы уезжаем!
Я в панике металась по квартире, скидывая в сумку те немногие вещи, что успела выложить, и натыкаясь на все подряд углы, что, казалось, только и ждали моей задницы, на которой теперь наверняка будут синяки.
Да и плевать! Кто на меня будет смотреть-то, в конце концов?
Вспомнился вдруг алчущий взгляд Лаврова и его поцелуй… да будь он проклят три раза! Зачем он все усложнял, чего ради говорил мне все эти дикие, невозможные вещи? Для него это было не больше, чем развлечение, а у меня могла рухнуть вся тщательно выстроенная жизнь!
Я ненавидела его. Боже, как же я его в этот момент ненавидела! За то, что не отпускал. За то, что раз за разом с удовольствием жал на больное…
Но хуже всего то, что под этой ненавистью крылось кое-что еще. До сих пор не остывшее, не зажившее, не забытое…
От этого чувства я бежала. А еще – от безысходности, в которую все неизбежно должно было скатиться.
Конечно, мое поведение и нелепая забастовка с отказом возвращаться на работу выглядели дико непрофессионально и могли хорошенько изгадить мне рабочую репутацию в дальнейшем, но ситуация между мной и боссом была слишком острой, чтобы остаться во всем этом с холодной головой. Да и он хорош! Разве его чертовы домогательства соответствовали уставу?
Я ощутила, что от этой несправедливости раздражаюсь еще больше.
– Да щучий потрох! – выругалась злобно, в очередной раз налетев бедром на острый угол.
Ладно, на самом деле я сказала вовсе не так. На месте щучьего было куда