– Она же запечатана, – взмолился я, – я только что её купил!
– Или бросайте её в ту вон мусорную корзину, или вернитесь и сдайте её в багаж, – холодно объяснила мне эта юная садистка.
– Может быть, я попрошу начальницу вашей смены?
– Это, – сказала долговязая девица, стоявшая сбоку, – запрещено, вы что, не слышали? В корзину или возвращайтесь.
Очередь за мной уже издавала какие-то неприязненные звуки. Я обречённо и понуро полёз в сумку и обнаружил там вторую, пластмассовую бутылку с водой. Чуть руку задержав – девицы обратились к конвейеру, где полз уже очередной багаж – и что-то возмущённо бормоча, я выбросил бутылку с водой.
– Теперь идите, – холодно сказала главная девица.
И я пошёл. Что со мной было! Клокотало что-то радостное, распирало меня счастье несусветное, хотелось петь, подпрыгивать и что-нибудь выкрикивать – выше я всё это перечислил. Только в самолёте я слегка остыл и чуть отпил из чудом упасённого сосуда. А как же я был горд собой! И всё из-за такой вот мелочи. «Нет, загадочные мы натуры», – подумал я и отхлебнул ещё немного.
В любых воспоминаниях (особенно старческих) не только полезно – просто необходимо упоминать какие-нибудь веские фигуры – для повышения собственной значимости в этой жизни, где всем на всех наплевать, но какие-то личности вдруг возбуждают читателя и освежают повествование. Вы их даже можете не знать, но лёгкого намёка на причастность тоже вполне достаточно. А уж если довелось поговорить! Вот мне недавно позвонил некий знаменитый классик советской поэзии. С места мне не сойти, если вру. Было уже около двенадцати ночи. Только что закончился американский боевик, я уже выпил свою вечернюю порцию виски, мы собирались идти спать. Так поздно нам уже давно никто не звонил.
– Можно ли попросить Игоря Губермана? – вежливый незнакомый голос.
– Это я, – ответил я неприветливо, – а вы кто будете?
– Это Женя, – с некоторым кокетством ответил голос, явно