Дюк улыбнулся в ответ.
– Я говорил об отце, – напомнил он. – Да. Он был богат. И знатен. Да, его род состоит, конечно же, в родстве с Ренарами. Это к слову про трон. Только отец был всегда верен Герцогу. Как и я. Но это теперь не имеет значения. Отец выбрал себе невесту из дочерей равнинных баронов. Как и многие иные аристократы. Мать… Она была выучена вести хозяйство и исполнять свой долг. Только вот тепла ей как-то Боги не отмерили. Она родила отцу троих детей. Мой брат, наследник, был старше меня на пять лет. И сестра, Алия, кто родилась через год после меня. Только…
Он чуть пожал плечами.
– Я не помню почти матери, – ровно, без давно уже пережитых обид, продолжил дознаватель. – Хотя мне было восемь, когда ее не стало. Просто она всегда была в стороне. Дети были частью ее долга перед мужем. Не более. Я сказал, в ней не было тепла для нас. Да, думаю, и для отца тоже. Когда ее не стало, она скончалась от горячки, он не тосковал. Но честно и не праздновал свободу. Не до того. Тогда были какие-то стычки с соседями, отец был при старом Герцоге, с кем водил дружбу, и кого горячо поддерживал. Да и в мирное время по хозяйству немалому дел хватало. Однако, он всегда находил возможность быть и с нами. С Жераром, братом моим. Со мной. Потому что мы и правда почему-то были близки.
Дюк снова улыбался, непривычно для своих людей тепло и грустно.
– А сестра? – спросила его Мэл. – Девочка как?
– Алия? – дознаватель тут же чуть нахмурился. – Она была общей любимицей. Тут у нас с Ренаром похожее дело. В девчонке мы все души не чаяли, баловали, как могли. Как и герцоги своего Мюррея. Особенно с Алией возилась Марина.
Он снова замолчал, думая, как рассказать все дальше. Дюк отвык говорить долго, да еще открыто. Сейчас хотел все же сократить историю, но оставить суть понятной. Тран воспользовался паузой, чтобы заново наполнить кружки.
– Марина, – снова повторил командир отряда это имя. – Ее взяли нянькой при нас. Прежде всего, как раз для сестры. Она из какого-то мелкого южного дворянского, но обеднелого рода. Но ее знатность никогда и не для кого не имела значения. В Марине тепла и любви было море. Для каждого из нас. Конечно, я не знаю, когда отец ее заметил, когда стал относиться к ней не только как к служанке. Но произошло это быстро. И он при Марине тоже стал другим. Он любил ее. Чего не было в его браке с матерью. Мы все ее любили. Мы стали семьей. Как я наивно полагал тогда. Но когда мне исполнилось 14, все изменилось.
Дознаватель сделал очередной глоток из своей кружки. Не выдержал и все же поморщился от гадостного вкуса. Алика чуть усмехнулась. Дюк улыбнулся своей женщине, надеясь, что веселье получится хоть немного искренним. Но вряд ли ему это удалось. Воительница лишь кивнула в ответ. Будто старалась поддержать, уже понимая, дальше ничего хорошего в его рассказе не будет.
– Заболел Жерар, – все же продолжил Дюк. – По меркам юга даже я в свои 14 считался взрослым, брат в 19, почитался