В тот период самое большое несчастье для меня было не в том, что у нас все еще нет детей, не в том, что Ипек противится предписаниям ислама, и не в том, что мои прежние левые и светски настроенные друзья презирали меня за то, что я стал набожным. Случаев горячего обращения людей к исламу было достаточно, так что они не обращали на меня особенного внимания. Больше всего меня потрясло то, что не были изданы эти стихи, отправленные в Стамбул. Я не мог дождаться выхода очередного номера, который появлялся в начале каждого месяца, и, успокаивая себя, всякий раз думал, что в конце концов хоть одно мое стихотворение в этом месяце будет опубликовано. Реализм моих стихов можно было сравнить только с реализмом западной поэзии. А это в Турции, как я думал, может сделать только один Фахир.
Сильный гнев из-за причиненной мне несправедливости начал отравлять счастье, которое давал мне ислам. Теперь, совершая намаз в мечети, куда я начал ходить, я думал о Фахире и опять был несчастлив. Однажды вечером я решил рассказать о своем горе шейху, но он не понял, что такое модернистские стихи, кто такие Рене Шар, Малларме и Жубер и что означают понятия «разрыв фразы» и «пауза пустой строки».
Это поколебало мое доверие к шейху. Долгое время он не делал ничего, кроме того что повторял мне: «Храни чистоту своего сердца», «С помощью любви Аллаха, если Ему будет угодно, ты выйдешь из этого ущелья» и еще несколько подобных фраз. Я не хочу грешить против истины, он не был обычным человеком, но он был человеком малообразованным. Во мне опять зашевелился мой внутренний демон, знакомый по годам атеизма, – наполовину рационалист, наполовину прагматик. Такие люди, как я, находят покой тогда лишь, когда объединяются с себе подобными в политическую партию, чтобы бороться во имя какой-нибудь цели. Так я понял, что вступление в партию, которая придает большое значение религии и духовности, даст мне более глубокую и значительную духовную жизнь, чем обитель. Партийный опыт, полученный мною в марксистские годы, очень помог мне теперь.
– Приведи пример, – попросил Ка.
Отключили электричество. Наступила долгая пауза.
– Отключили электричество, – проговорил Мухтар загадочным голосом.
Ка ничего не ответил и сидел, не шевелясь, в темноте.
7
Исламисты – так нас называют сторонники светского общества и западного образа жизни
В