Лада. Только Лада остается… Но…
Сижу, уставившись перед собой пустым взглядом.
Никогда не чувствовала себя такой незащищённой, такой одинокой и потерянной. Мне очень плохо, на нервах уже пару дней не сплю и не ем. Хотя, есть нечего, последнюю Элину гречку я доела.
Собираюсь с силами, чтобы все же позвонить Эле, но рука не поднимается.
В дверь опять звонят.
Я знаю, кто это, и пускать их не собираюсь. Хотя, таким, как они, разрешение не требуется…
Сижу, смотрю на дверь в ступоре.
Звонить прекращают. Начинают стучать.
А потом слышу спокойный жесткий голос:
– Ирина Анатольевна, я – руководитель подразделения банка, приехал специально, чтоб договориться по решению вашей ситуации. Не надо прятаться, откройте, поговорим, как цивилизованные люди. Найдем компромисс.
Я пару секунд вяло раздумываю над предложением. Голос звучит иначе, чем у тех, что приходили до этого.
В самом деле, какой смысл запугивать меня? Понятно же, что ничего у меня нет. А, значит, надо договариваться.
Не в двадцатом веке живем, все уже цивилизованно. И я готова к сотрудничеству.
Открываю.
Без приглашения в коридор входят трое мужчин, проталкивая меня в квартиру. Я почему-то не поднимаю глаза, смотрю на их обувь. У двоих кроссовки чёрные, можно даже с ботинками перепутать, а у этого, толстого, туфли мужские. Наверно, он главный.
Смотрю ему в лицо и тут же отворачиваюсь, понимая, что зря впустила. Отвратительная физиономия, расплывшаяся и злобная. Взгляд неприятный. Рыбий какой-то.
– Здравствуй, Ирина Анатольевна, – говорит мужчина.
– Здравствуйте, – вздыхаю я. Надо же с чего-то начинать…
– Меня зовут Виктор Евгеньевич. Ситуация не очень хорошая, Ирина… Мы навели справки. К сожалению, ты неплатёжеспособная, возможности отдать кредит у тебя нет.
Да я и так в курсе, ничего нового…
Для того и впустила, чтоб договориться.
– Я могу отработать, – говорю я быстро, – просто требуется отсрочка. Я уже устроилась на работу, и еще продам свои…
Тут мужчина ловит пальцем мой подбородок и поднимает голову вверх, чтобы своими неприятными каре-желтыми зрачками посмотреть мне в глаза.
Мерзкий жест, какой-то… Собственнический. Отстраняюсь, складываю руки на груди в нелепой защите.
– Мне просто нужно время, – нетвердо повторяю, уже понимая, что меня никто и не слушал все это время.
– Отлично, – он улыбается одними губами, не показывая зубов, отчего и без того неприятное лицо становится похожим на маску. – Квартира не твоя, имущества нет. Маму твою мы беспокоить не хотим.
– Не надо маму! – голос от страха заходится.
Мама болеет, у нее сердце… Если узнает, если эти… Приедут к ней…
В глазах темнеет от ужаса.
– Не будем, – кивает мужчина, успокаивая, – но ты отработаешь.
– Работать? – воодушевляюсь я, не веря ушам своим. Работа! Это же хорошо! – Хорошо! – и начинаю торопливо перечислять сферы,