Макс, с легким умилением на лице слушавший речь мужика-матерщинника, прижал к груди лопату и «Палку-убивалку», потоптался немного и сказал, кивнув на дверь:
– Ну их, а? Идиоты же… Найдем свободный номер, устроим там базу. Они никуда не денутся, проголодаются – рано или поздно вылезут…
Он не успел договорить – дверь с тихим всхлипом отворилась, высунулся невысокий седой мужик с по-обезьяньи длинными ручищами, глазами, посаженными так глубоко, что они напоминали щели, и тонким безгубым, как у ящерицы, ртом.
Он был смуглым и сморщенным, как печеное яблоко, хотя и не пенсионерского возраста, судя по профилю:
Активная одушевленная оболочка: 100%.
– Сергеич, ты? – вдруг улыбнулся Макс. – А я думаю: ты, не ты? Просто никак не мог сообразить, как ты в королевский номер попал!
У мужика, стоявшего на пороге, была выразительная мимика: брови взлетели на лоб, который покрылся морщинами, глаза сперва прорезались, потом округлились.
– Максимка, здоров! Рад, что ты выжил, думал, что тебя это… того… а я тут лампочку менял.
– Вот ему спасибо, вытащил меня из каморки, – смущаясь, ответил Макс, кивая на меня. – Ден, знакомься, это наш электрик Сергеич.
– Денис, – представился я, пожимая сухую крепкую ладонь.
– Сергеич, – просто ответил полный тезка того, кто развалил великую страну.
Макс вошел в номер, оттесняя мужика, следом ввалился я, окинул взглядом просторную светлую комнату: на журнальном столике стояли недопитые бокалы, рядом – бутылка шампанского, эклеры… Эклеры, блин! А неплохо они устроились, даже кондиционер работает! Прям пиршество во время чумы!
Наше вторжение не осталось незамеченным. Трое женщин, самых преданных Еремею, тут же заверещали, напомнив визжащих зомби, а одна, спрятавшись за гуру, завопила:
– Что вы себе позволяете! Немедленно покиньте помещение! Это произвол! Мы будем жаловаться!
– Кому? – задал я риторический вопрос.
Карина, одетая в белую мужскую рубашку поверх купальника, и симпатичная девушка-блондинка с ярко-зелеными глазами и пирсингом в нижней губе молча наблюдали. Блондинку все происходящее, как я подозревал, забавляло, она едва сдерживала улыбку.
Гуру растерянно озирался. Понимал, наверное, что три спевшихся чужака, плевавших на просветление, вряд ли поведутся на его сладкие речи. Тем более Сергеич, показывая кулак дамам, сидящим на роскошном, белом с золотым тиснением, диване, топнул и взревел:
– Цыц, курицы! Достали! Вот же приперся именно к вам! Тьфу! Развели тут демагогию – космоэнергетика-уергетика…
Пожевав губу, гуру Еремей театральным жестом убрал за ухо русую прядь и возразил:
– Вы бы свое невежество скрывали, а