Она печально улыбается и ничего мне не отвечает.
Самостоятельная.
Ну ничего.
Меня ещё несколько дней не будет, и , судя во возбуждённым пискам за пределами камеры, всю работу по уговорам сделает Богдан.
– Сама-то как? – спрашивает Иришка, переключаясь на более безопасную, по ее мнению, тему.
– Всё хорошо, командировка не напряжённая, – немного смущённо рассказываю я, – местные юристы делают за меня почти всю работу. Два семинара. Конференция. И два судебных слушания, на которые у меня будет доступ. Практика, Ириска, самая настоящая. Посмотрю, как местные юристы работают по конфликтным делам, опыта поднаберусь. И Харитонов просил закинуть удочки для менеджеров. Нашим тренинги нужны. Вернусь в понедельник утром.
Подруга кивает, лисья мордочка улыбается.
Мы ещё долго говорим. И я радуюсь тому, что моя Иришка потихоньку начинает забывать свои неприятности. Прощаемся только через два часа.
Стоит мне закрыть крышку ноутбука, как в дверь стучат.
Я иду открывать. Это может быть курьер с приглашениями или документами.
Как в квартире, в номерах отеля глазков не водится. Да и не ожидаю я такого сюрприза.
Дверь распахиваю и замираю на пороге.
Алексеев.
Его почти не видно из-за невероятно нежного огромного букета цветов.
И будь это обычные розы или лилии, я бы пришла в себя быстро. Но в руках Петра Григорьевича благоухает настоящее радужное облако.
Я невольно ахаю.
Гипсофила – маленькие, нежные, пушистые цветочки на веточке, вкупе образуют нечто воздушное и восхитительное. И если цветы белые, то это вызывает невероятный восторг. А если они разноцветные и выложены по цветам, как радуга, то просто дух захватывает, и хочется в умилении запищать и потрогать это чудо.
Возможно потому, что Алексеева плохо видно из-за букета, я невольно делаю шаг назад в комнату. А наглец Пётр Григорьевич шанс не упускает и тут же двигается вперёд, заходя ко мне в номер.
И захлопывая за собой дверь.
Атака неприятеля.
Скорее всего, именно после этого визита, если при мне будут обсуждать опасность нахождения в одной клетке с хищником, я смогу кивать со знанием дела.
Потому что буду в полной мере знать, о чем говорят.
Петр Григорьевич, проведя артобстрел гипсофилой, спокойно внедряется на территорию противника.
Сразу проходит в центр комнаты, кладет цветы на стол, разворачивается ко мне, так и застывшей у двери столбом.
Любуется на , наверняка, невероятно глупое выражение лица.
И обезруживающе улыбается.
Бабах!
Залп огневого орудия!
Колени начинают дрожать.
Щеки краснеют, дыхание прерывается. Приходится буквально с силой загонять воздух в грудь.
Ловлю наглый взгляд в вырезе халата, спешно подтягиваю полы, запахиваясь глубже.
Черт! Лада! Приди в себя! Противник