– Йа, йа! – уверил его немец.
– Вам необходимо приехать на комбинат, – по-деловому отчеканили в трубке.
– Зачем? – осведомился главный технолог.
– Неотложное дело, связанное с вашим расследованием.
– Моим расследованием? – озадаченно повторил Густав, – Какой расследованием?
– По факту утечки мяса из цехов.
– Утечки… – пробормотал немец, пытаясь представить, как мясо может утекать. Впрочем, русскому языку, в котором мясо может не только «утекать», но еще и «уходить», «уплывать», «улетать», «растворяться», «испаряться» и совершать еще Бог весь какие передвижения, он уже перестал удивляться и даже кое-что начал понимать. Например, сейчас, правда, спустя несколько секунд раздумья, он все-таки понял смысл предложения. Речь шла о его подсчетах, согласно которым большая часть мяса из колбасного цеха исчезает в неизвестном направлении.
– Вы меня слышите? – требовательно спросили на другом конце линии.
– Да-да. Завтрак. Не сегодня.
– Какой еще завтрак?! – возмутился голос, – Я же вам сказал, неотложное дело.
– С кем я говорю? – удивился херр Шульц, которого впервые столь настойчиво просили явиться на работу в десять вечера.
– Петр Иванов, служба охраны, – отчеканил голос.
– Сейчас никак не могу, – растерянно пробормотал Густав и покосился на Марго, которая вещала в полуметре, совершенно его не замечая, – Но… – и тут он дал слабину. Ему стало ужасно обидно, что она на него не смотрит, хотя сама же пригласила провести с ней этот вечер. Он вспомнил, как собирался на первое свидание с женщиной своей мечты: как собственноручно отгладил пять рубашек, как перемерил их перед зеркалом, как сменил дюжину галстуков и все равно побежал в магазин за новым. И еще ему стало стыдно за себя.
Женщина что? – существо ветреное и непостоянное. Имеет право таковой быть, тем более, если она Марго – первая красавица в мире. Конечно, это не ее вина, что он таскается рядом словно то самое бессловесное мясо, которое то утекает, то испаряется. Он не стал для нее тем мужчиной, каким хотел быть. Не смог заинтересовать ее, а ведь имел шанс. Прояви он хоть немного инициативы, отпусти пару комплиментов, возьми за руку, или хотя бы посмотри ей в глаза не как глупый баран, а как влюбленный мужчина, возможно сегодняшний вечер и не был бы таким безвозвратно потерянным.
Все эти мысли пронеслись в голове немца, он совсем погрустнел и ответил в трубку убитым голосом:
– Я еду.
– Отлично. Ждем, – отчеканил голос, после чего связь оборвалась.
Сейчас, стоя перед зеркалом в уборной комбината, и пытаясь прейти в себя от полученных на проходной неприятных эмоций, херр Шульц со жгучим стыдом вспоминал, как пробубнил нелепые извинения той, рядом с которой хотел остаться на всю жизнь. Как она вскинула брови, оглядела его с ног до головы и, ничего не сказав, отвернулась, как ни в чем ни бывало продолжив прерванный