– И его воля будет выполнена, – заявила я. – Я почитаю своего отца. Разве я не добавила к своим титулам еще и Филопатор – «любящая отца»?
Я взглянула своим врагам (ибо кем они были, как не врагами?) прямо в глаза.
– Повиновение – лучший способ почтить родителя, – заявил Потин.
– И лучший способ почтить вашу царицу, – напомнила им я. – Вы мои подданные, хоть и советники Птолемея.
В отличие от брата я советников не имела – вокруг не было ни единого человека старше меня, на кого я могла бы положиться. Со всех сторон окружали враги, друзья же были еще моложе и куда менее влиятельны, чем я сама. Троица противостоявших мне вельмож, казалось, воплощала в себе могущество Египта.
Мои слова они выслушали хмуро.
– Мы, безусловно, чтим тебя и повинуемся, – промолвил Ахилла со своим резким египетским акцентом. – Но и тебе не пристало пренебрегать своим долгом по отношению к брату и соправителю.
– Ему воздастся все, что положено, – заверила я.
Так или иначе, царю Птолемею Тринадцатому уже отвели место во дворце и в истории. Ну а что с остальными нашими родичами? Что будут делать отстраненные от трона Арсиноя и Птолемей Младший? Просто жить во дворце и ждать своей очереди? Кружить над нами, как стервятники? Я поежилась.
– Мне не нужны распри, – заявила я, полагая, что лучше сразу расставить все по своим местам. – Однако я царица, и я буду по-настоящему править и в своем дворце, и в своей стране.
О, если бы они не были настолько выше меня ростом! Тем, кто уверяет, будто рост и физическая сила ничего не значат, не приходилось закидывать голову, чтобы посмотреть противнику в глаза, или подтаскивать табурет, чтобы выглянуть в высокое окно.
– Римляне, как обычно, подают нам плохой пример, – промолвил с презрением Ахилла, прицепившись к первой части моего высказывания и игнорируя вторую. – Похоже, их распри оборачиваются очередной гражданской войной, на сей раз между Юлием Цезарем и Помпеем. Если нам очень повезет, они уничтожат один другого.
Он фыркнул, как учуявшая след борзая.
– Если Помпей обратится к нам, придется откликнуться, – сказала я.
Помпей был союзником моего отца и теперь, если его припечет, мог потребовать нашей помощи. Кроме того, именно Цезарь отвечал за сбор денег, которые Египет задолжал Риму, и я желала ему поражения. Правда, едва ли это сулило особые выгоды Египту – мы разоримся, вооружая Помпея для борьбы с Цезарем. К тому же, даже если Цезаря не будет, долг останется и сбор его возьмет на себя кто-то другой.
– Зачем? Египет далеко от Рима. Мы оставим его призывы без внимания, – возразил мне