– Всё хорошо, – выдавил Мирча. – Мне пора. Гроза скоро.
– Дэвлалэ–дэвлалэ, – Рада тяжело вздохнула, но не стала его останавливать.
Снова вскочил на вороного и помчался к перелеску, несмотря на собирающиеся тучи. Осенний ливень превращал все дороги в огромное болото, из–за чего конь постепенно перешёл из бега на замедленную ходьбу. Копыта вязли в грязи, но Мирчи до того не было дела. Как только добрались до буйной реки, он спрыгнул на землю, пошатнулся и вошёл в воду, ещё летнюю, тёплую и одновременно прохладную.
Сердце с болью пропускало удар за ударом и не хотело успокаиваться. Сколько ни ругался Мирча на себя, бесполезно. Девка не выходила из головы, и как её оттуда вытравить – тоже непонятно. Что–то мешало ему рассказать обо всём Раде. Вдруг нашепчет отцу, а тот схватится за кнут? Нет уж, такой радости ему не надо было. Справится сам.
3.
На следующий день табор продолжал путь к Приморью. Мирча со своей телегой ехал впереди всех, лихо подгоняя коней. Зурал затерялся среди цыган вместе с женой. Чарген умело справлялась с лошадьми и не выпускала поводьев из рук. Те слушались её.
Видно, что вчерашняя невольница изо всех сил пыталась угодить мужу, хотя они даже не разговаривали толком – так, перекидывались фразами время от времени. Рядом с ним Чарген мялась, чувствуя себя не в своей тарелке. И правильно: места Кхацы ей не занять. Кхаца была орлицей, боевой цыганкой, способной носиться на самых бешеных лошадях. Однажды она отхлестала кнутом барина и умудрилась выудить у него из кармана серебряное кольцо с бриллиантом. Эту басню до сих пор пересказывали таборные, украшая своими деталями.
Чарген же – неоперившийся птенец, запуганная невольница, которая боялась Зурала и отчего–то жутко любила лошадей. Старый барон не вмешивался в жизнь девочки, позволяя ей выполнять свои обязанности. Жаль, Мирча не был таким же послушным. Видимо, пошёл в Кхацу нравом. Даже на свадьбу не явился, зато подарил Золотка, как будто в насмешку.
Зуралу не нравилось поведение сына, но он слишком хорошо знал Мирчу. Стоило с ним заговорить, как тот весь взвинчивался, словно степной вихрь, а после уходил. Не бегать же ним, взрослым лбом, с кнутом! Нет уж, поздно лупить, нрав не изменишь, а буйную кровь не разбавишь. Будь Мирча поспокойнее, может, и жениться бы не пришлось. Зурал взглянул на Чарген. С виду девка была в порядке, разве что всю дорогу сидела в напряжении и сжимала зубы. Боялась.
Солнце катилось всё выше и выше. Оно уже не жарило так, как летом – только приятно согревало. Зурал с тоской подумал о том, что целых три месяца им придётся сидеть в Приморье, где вечно воняло рыбой и помоями. Он не любил каменные городские стены, узкие улочки и богатых господ, которые