Конечная. Павел Владимирович Рязанцев

в одну сторону фонари не могли показать, сколь обширна платформа, но уходившая далеко за пределы полосы света тьма не позволяла усомниться в её длине. Берцы по-прежнему приглушённо стучали по плитке, но хруст хитина, костей и прочего мусора под ногами как будто прекратился. Это странно: не могло же статься, что кроме бедняг в вестибюле и на лестнице больше никто не погиб.

      Глеб хорошо помнил, как всё завертелось, когда по всему миру грянули взрывы. Люди в эпицентрах падали замертво от адского излучения, а потом всё ушло вниз: в канализацию, захоронения, в самые тёмные уголки тоннелей метро – и спустя несколько неимоверно коротких циклов из личинок начали вырастать настоящие монстры.

      «Стою я в гараже, пока Саид ковырялся в движке моей ласточки, – Глеб вспомнил рассказ Аслана, – ем чебурек: жирный, пахучий, просто «м-ма» – причмокнул тогда водитель. – Вдруг гляжу: из сортира выползает таракан размером с… хрен его знает, с мышь! С крысу! С собаку, слушай! Ещё скрипит своим проклятым панцирем, ходулями своими! У меня глаза чуть на лоб не полезли, а Саид не слышит. Он, брат, когда работает, вообще ничего не слышит. И вот эта гадость коричневая встала как оглушённая, значит, повернулась в мою сторону, крякнула, что твой гусь… Я не шучу! Не смейся, слушай…»