Поросшая камышом и рогозом река с илистым дном не пользовалась популярностью у детей Воронецких как место для плаванья, но рядом с ней находился лесок, по которому действительно было приятно бродить, особенно если подобрать хороший плейлист.
Входящий вызов выдернул Катю из волшебства любимой песни. Взглянув на экран, девушка с легким раздражением провела по нему пальцем. Разумеется, в неподходящий момент мог позвонить только мелкий.
Недовольство резко сменилось тревогой – из динамика раздавалось хныканье.
– Серый? Что случилось? Все хорошо? Ты где?
– У к-ка-кааааарьера… Иди сюда бы-быстрее… Пожалуйста…
– Бегу! Говори со мной! Ты упал? Тебя кто-то обидел? Надо звонить 112?
– Нет! Не звони! Никому не звони! Просто приходи!
Связь прервалась.
Пока Катя, слушая монотонные гудки, спешила к покрытому высокой травой пустырю, в центре которого находился полный бетонных блоков и ржавых арматур котлован – след заброшенного строительства и любимое место всех мальчишек, почему-то называемое ее братом «карьером», – она немного успокоилась. Серый наверняка порвал или заляпал одежду, может, порезался обо что-нибудь и теперь боялся, что на него будут ругаться.
– Наконец-то! – выдохнула Катя, когда вместо гудков раздался всхлип.
Запинаясь, мальчик попытался объясниться. Он потерял Василия Федоровича у «карьера» и уже не надеялся найти зверя в зарослях, но вдруг раздался крик, вернее, тоненький писк. Побежав на звук, мелкий застал кота с трепыхающейся добычей в зубах. А рядом был камень, но в нем оказался штырь…
Младший из Воронецких снова расплакался, но Катя теперь слышала брата не только через динамик. Нырнув в траву, она легко нашла его: Сережа сидел на земле и одной рукой держал телефон у уха, а другой прижимал к животу что-то, завернутое в насквозь пропитанный кровью нижний край футболки. Рядом валялся угловатый кусок бетона размером с крупное яблоко, из него торчала какая-то железка, тоже в крови.
Заметив сестру, мальчик выронил телефон, а Катя опустилась на колени и дрожащими руками взяла брата за плечи. Ей хотелось обнять Серого, но она медлила из-за багрового свертка, один вид которого вызывал дурноту.
– Я вытащил ее у него из пасти. Но не успел… – Из глаз мальчика лились слезы.
Катя резко обернулась: ей почудилось какое-то движение сбоку. Наверно, ветер играл в траве.
– Где кот? – спросила она.
– Я ему башку раскроил, – ответил Сережа очень тихо. – Он в отключке был, а потом встал и, шатаясь, ушел. Я не хотел его бить так сильно, но она все кричала. И кричала… Она…
Катя прижала к себе брата, невольно вздрогнув от прикосновения к горячему и мокрому.
«Платью конец. Не отстирается», – подумала девушка, и ей тут же стало