– Великий Иглон Сверкающей Вершины, даже умирая, никогда не позволит себе нежиться на том, что необходимо женщинам и детям. А мой брат не умирает! – гордо заявил он.
Но, улетая, снял с себя верхнюю одежду со знаками отличия Иглона Нижнего Города, свернул её и бережно подсунул Донахтиру под голову.
Еще сутки измученные орели Шести Городов боролись с разъяренным вулканом.
Перепачканные пеплом Иглоны, не зная отдыха, следили за каждым участком сражения, равномерно распределяли силы в кольце своих подданных, окруживших вулкан, и отдавали команды сужать это кольцо по мере того, как остывающий воздух позволял приблизиться.
Но совсем на лад дело пошло только после того, как орели увидели Верховного Правителя, парящего рядом с уставшими братьями. Возле него сновали бдительные ольты, которые, кажется, уже были не рады, что привели его в чувство. Правитель и думать не хотел о своих ранах, и о том, что моральные и физические перегрузки запросто могут привести еще к одному обмороку, и случиться это может прямо над вулканом. Несчастье словно вдохнуло в Донахтира новые жизненные силы. Он только морщился от боли, когда, отдавая распоряжения, забывался и взмахивал больной рукой, пугая ольтов. Но даже они вынуждены были признать, что с появлением в первых рядах сражающихся Великого Иглона, вулкан начал заметно успокаиваться, а орели удвоили свои усилия. То ли их вдохновил вид Правителя, не совсем, правда, бодрый, но и совсем не умирающий; то ли, действительно, качнувшаяся в сторону жизни чаша весов незавершенного злодейства, заставила и вулкан сменить гнев на милость.
Как бы там ни было, но к исходу третьего дня последняя, изнемогающая от усталости смена орелей разомкнула, наконец, кольцо, и под затухающий в недрах горы рокот, жители Сверкающей Вершины смогли осмотреть, что осталось от их города.
Пригодных для жилья гнездовин совсем не было. Дворец Иглона и весь верхний ярус погребла под собой остывающая лава. Нижний ярус и соседние склоны, помимо разрушений, вызванных сотрясениями изнутри, были плотно засыпан каменеющим пеплом. И только на самых окраинах еще оставались жалкие остатки былого великолепия.
Но горестные стенания над руинами раздавались недолго.
Огромное количество орелинских семей осталось без крова и нуждалось в немедленном расселении. Поэтому, не растрачивая время на бесполезные горевания, большая часть орелей из других городов разлетелась по домам вместе с теми, кого они готовы были приютить в своих семьях.
На пепелище