Ребе скромничал, молва о его благочестии простиралась гораздо дальше.
– А может и не приведут, может её цыганам продадут, и поминай потом как звали.
Ребе понял, что Лея не успокоиться и будет пилить его до утра, даже во сне бормоча причитания. И он решил ретироваться.
– Всё, уведи детей в дом, я сам пойду её искать.
Он подтолкнул Ривку к матери. Взял прислонённый к калитке посох и решительно направился по уже плохо различимой тянущейся вдоль заборов дорожке в сторону выгона.
– Где ты её сейчас найдёшь. Сам заблудишься и пропадёшь. – Услышал он себе вослед.
Шломо не стал отвечать, он просто намеревался пройтись по местечку и если милка не обнаружится, то не торопясь, вернуться домой, надеясь, что к этому времени жена уже немного успокоится.
На улочках местечка было пустынно, и ребе с полчаса прогуливался, повторяя про себя прерванную вечернюю молитву. Потом он помолился о возвращении коровы и со спокойной душой повернул домой. Но к тому времени уже взошла луна, местечко осветилось её бледно-жёлтым цветом, и ребе решил, что будет хорошо, если он пройдёт по краю оврага и посмотрит вниз. Милка была весьма распространённой в этой местности коровой чёрно-белой породы и её белые пятнистые бока, и даже чёрная голова с большой белой звёздочкой должны быть хорошо видимы на расстоянии.
Когда Шломо по извилистой тропинке подошел к краю оврага, его взору открылась величественная картина. Луна светила уже в полную силу, обращённые к ней склоны оврага отсвечивали спокойным зеленовато-голубым сиянием, тёмная полоска реки лежащая внизу отражала в себе яркие звёзды и тёмно—синее марево небосвода, пространство за рекой наполненное покоем было тихо и неподвижно. Божье творение раскрывало себя в совершенной красоте и холодном вселенском безразличии. Ребе осторожно уселся на ещё не покрытой росой траве и предался созерцанию.
Ни одна мысль не посещала его, он внимал немой гармонии природы и какой-то выступающей из неё щемяще тоскливой удалённости бога. В такие минуты сомнения одолевали его душу. Что бы укрепить себя в вере он прочёл ещё одну молитву. Ничто не отозвалось в его душе. Шломо подождал ещё немного и со вздохом вслух произнёс.
– О господи, если ты не хочешь со мной говорить, дай мне хотя бы знак, что ты есть, покажи мне, где эта корова!
И в тот же миг он её увидел.
Милка стояла в двадцати шагах от ребе, вытянув рогатую голову почти в одну линию с шеей, будто собираясь замычать, и глядя вверх прямо на луну. Возможно, пока Шломо молился, она незаметно подошла к краю обрыва. Ребе приходилось видеть, как коровы смотрятся в лужи, однако зачем корове смотреть на луну? Шломо пригляделся внимательней к блестящему лунному диску и с удивлением различил в его тёмных пятнах контуры массивной бычьей головы. Невесть откуда набежавшее