Флори хотела поспорить, заявить, что в будущем безлюди Пьер-э-Металя смогут стать такими же ручными, как в столице, но вовремя осеклась. Это было лишь ее наивным желанием, надеждой на изменения, к которым сами домографы не стремились. Рин не собирался признавать превосходство идеи Ризердайна, а тот не торопился раскрывать профессиональные секреты.
– Я намерена вернуться в Пьер-э-Металь.
– Тогда настоятельно рекомендую прислушаться к моим словам.
– То есть советуете мне поскорее обзавестись возлюбленным?
– Скорее желаю вам счастья. – Рин мягко коснулся ее руки. Совсем несвойственный, слишком личный для него жест.
Флори вздрогнула от прикосновения и укола обиды. Какое право он имел указывать, что ей делать со своими чувствами, как смел говорить об отношениях, словно о рабочей обязанности, как вообще мог рассуждать об этом, когда сам поддерживал Протокол, согласно которому лютенов обрекали на одиночество и казнили за нарушение правил. Слова комком встали в горле, а она так и не решилась их произнести. Ее бесцветное и холодное как лед «спасибо» поставило точку в разговоре. Рин, сама любезность, поспешил уйти, но в дверях его настиг оклик.
– И на будущее, господин Эверрайн. – Флори поймала его взгляд: пытливый, цепкий, внимательный. Ей хотелось увидеть, как меняется выражение его лица, когда Рин поймет смысл того, что она собиралась сказать: – Больше никогда не вламывайтесь в комнату, куда вас не приглашали. Это невежливо.
Она захлопнула дверь перед его носом, не позволив объясниться. Если Эверрайн полагал, что только ему можно манипулировать чужими чувствами, он глубоко заблуждался.
Глава 3
Дом, где торжествует ум
Самой бестолковой вещью на свете, которую Офелия встречала, была почта в Хоттоне. Учились здесь местные, писем им никто не присылал. Тем не менее почта существовала. Небольшое строение, напоминавшее скорее будку сторожа, разместили у самой ограды, чтобы принимать письма, не пуская посторонних на закрытую территорию. За безопасностью здесь следили тщательно, и у Офелии нет-нет да закрадывалось подозрение, что Хоттон не учебное заведение, а крепость с заключенными. Школу-пансион основал благотворитель Гилмор Хоттон. Десятилетия спустя управление перешло в руки его внуку – Эдмонду Хоттону. Он изменил порядки и превратил школу в закрытое сообщество для избранных.
Заполучив ярко-синий конверт, Офелия нетерпеливо разорвала его и расположилась на ближайшей скамейке, чтобы прочитать письмо. Шла вторая неделя, как Флори уехала в столицу, но казалось, будто минула целая вечность. В письме сестра была немногословна, по большей мере описывая чудесные пейзажи Делмара, а в конце зарисовала горы, море и парусник. Получилось красиво – как и все, что она создавала.
До начала вечерних занятий оставалась пара часов. Офелия надеялась, что успеет написать ответ и отправить его сегодня же,