келье, я увидел прикрепленную к стенке над кроватью фотографию радостного седовласого старца в стареньком сером подряснике, с лопатой в руках. По-видимому, его сфотографировали во время короткого перерыва в работе. Уже позже я узнал, что это была фотография, сделанная в пос. Лоза Сергиево-Посадского района, где батюшка молился и работал на восстановлении храма святой равноапостольной Марии Магдалины. Увидел я эту фотографию и сразу проникся к изображенному на ней престарелому монаху каким-то родственным чувством. Мне показалось, что я его очень-очень давно и хорошо знаю. Будто этот старец – мой родной и любимый духовный отец. Уже позже, когда я встретился с отцом Феодором в реальной жизни, я только убедился в подлинности тогдашних своих чувств и переживаний. Сам о. Феодор не считал меня своим духовным сыном. Более того, обладая отличной памятью (в чем я неоднократно убеждался лично) о. Феодор «забывал» мое имя и переспрашивал, как меня зовут. Может быть, он делал это намеренно с определенной духовной целью. Но, возможно, он просто не мог упомнить по именам всех, кто окружал его, помнил лишь особенно близких духовно или тех, кого знал многие годы. Вообще, он, кажется, никого не записывал в свои «духовные чада», а наоборот, говорил по этому поводу: «Я бездетный, у меня детей нет». Но, несмотря на это, я сам, как, полагаю, и многие другие люди, встретившие о. Феодора в своей жизни, стал считать себя его чадом духовным, а сам старец никого не отвергал, совершая свое служение духовного отца и наставника.
Но вернусь в Сумы. Фотография на стенке принадлежала студенту Сереже Коваленко. Узнав об этом, я нашел Сережу и начал его расспрашивать, кто это изображен у него на фотографии. Оказалось, что это «батюшка Феодор, который живет в Лавре». С того момента мы, можно сказать, и подружились с Сергеем (хотя у нас не было никогда какой-то крепкой дружбы, но отношения стали как бы родственные, братские) – отец Феодор нас познакомил и подружил. Вообще, как часто бывает у настоящих духовников, а у о. Феодора это было однозначно – многие из тех, кто его знал, кто приезжал к нему издалека или посещал его в лаврской келье, – все становились как бы братьями и сестрами. И сейчас, спустя несколько лет после смерти отца Феодора, это родство не пропало, а в некоторых случаях стало даже крепче…
После такого моего знакомства со старцем по фотографии, зародилась у меня мысль поступить на обучение в Лавру и лично познакомиться и пообщаться с увиденным мною на фотографии лаврским батюшкой. Учиться в Лавру и к о. Феодору мечтал поехать тогда и Сережа, который его лично уже знал. В итоге мы оба в скором времени стали воспитанниками московских духовных школ и поселились, как это принято говорить, в «большой келье Преподобного аввы Сергия, игумена земли Русской». Убежден, что произошло это чудо (а иначе как чудом назвать поступление в лаврскую семинарию или академию я не решаюсь) в том числе и по молитвам старца Феодора, к которому и я, и Сергей ходили за благословением на поступление.
Во время
