Старая ведьма не понимала ни слова, но всё равно обнимала коловершу обеими руками; иногда плакала, зарываясь морщинистой щекой в густую рыжую шерсть, и всё приговаривала:
– Главное – дождаться весны, Пушочек. Доживём до тёплого солнышка – а дальше полегче будет. Может, даст бог, ещё свидимся с Василисушкой.
Пушок мурлыкал песню так громко, как только мог. Он не знал иного способа сказать, что им с бабкой Веданой больше никогда не будет одиноко, потому что теперь они есть друг у друга. Ведь правда?
Ясинкин Ясень
Когда твоя старшая сестра – злая ведьма, – это самое худшее, что может случиться в жизни. Так думал юный царевич Радосвет из Светелграда. Он даже змеев горынычей меньше боялся: те прилетали, пыхали огнём, поджигая пару крыш, и улетали обратно в Навьи земли. А сестра всегда была тут, рядышком…
Ух и натерпелся от неё Радосвет! Ясинка возненавидела младшего брата в день, когда тот появился на свет. Весь двор радовался, мол, наследник родился! А сестрица ушла к себе, заперлась в покоях девичьих и цельную седмицу потом не выходила. Озлилась, что батюшкино да матушкино внимание теперь не ей одной доставаться будет.
А как подрос царевич, начала сестрица его изводить. Особливо пугать любила – тенями страшными под окном, воем лютым, темнотой в неурочный час, пауками да кикиморами.
– Ты на сестру не серчай, – говорила мать, утешая плачущего сына после очередной выходки Ясинки. – Пугает тебя, а ты не бойся. Царевичу надлежит быть смелым.
Радосвет, вытирая зарёванные глаза, отвечал:
– Пускай она уже поскорее замуж выйдет и уедет от нас. Не хочу её видеть!
Мать, конечно, вздыхала. Не нравилось ей, что дети меж собой не ладят. Но что тут поделаешь, когда дочка всякий раз обещает, что больше не будет, а потом всё равно делает?
После Ясинка таиться научилась. Нашлёт видение, от которого у Радосвета сердце в пятки, тот – бегом к отцу и матери жаловаться. Пока туда-обратно обернётся, всё уж давно рассеется, и только Ясинка чистыми глазами хлопает:
– Не виноватая я! Батюшка, матушка, чего он на меня наговаривает?
А сама потом шипит на ухо:
– Ещё раз пожалуешься, щенок, я тебя так напугаю, что имя своё забудешь.
И однажды Радосвет даже жаловаться перестал. По-прежнему боялся – от каждого шороха вздрагивал, – но теперь уж молчал. Ведь если расскажешь – только хуже будет!
Он немного воспрянул духом, когда к сестрице потянулись женихи – сперва из ближних земель, а потом и заморские принцы. Ясинка ведь, несмотря на дурной нрав, была на диво хороша собой: глаза как яхонты, волосы – чистый лён, идёт – как лебедь белая плывёт.
Вот только надеждам на скорое замужество сестры не суждено было сбыться: ни один из женихов не пришёлся взбалмошной царевне по душе. Приходили они с дарами богатыми, с песнями любовными, а в ответ получали лишь насмешки