Дав дежурному отмашку, чтобы тот мог идти, Яковлев дернул за ручку пустого верхнего ящика рабочего стола, в котором бряцали ключи от наручников и пара таких же зажигалок.
– Не успел соскучиться даже, – вставая с места, язвительно говорил он, подходя к задержанной.
Яковлев испытывал к ней крайнюю неприязнь, и к таким как она.
– Садитесь, – он одним резким движением передвинул ближе к столу стул от окна, в котором отражался тусклый свет от настольной лампы.
Это была далеко не единственная его бессонная ночь. Служба заменяла ему семью, а кабинет был его родным домом.
Девушка, поочередно растирая сдавленные железом запястья села на стул.
– Что на этот раз? Нарушение общественного порядка? Пьяная драка в клубе? Вождение в нетрезвом виде? – вальяжно подойдя к шкафу с документами чтобы взять папку-регистратор рассуждал Яковлев, в воспитательных целях, не обращая внимания на задержанную.
– Почему ваши опера безмозглые взяли меня, а им всем дали уйти, когда я сама же вызвала этот чертов наряд? – с искренним недоумением спрашивала девушка, острый язык и надменность которой в общении с представителем закона сменились спокойным тоном.
Яковлев оторвался от просмотра бумаг. Удивленный непривычным поведением девушки он поставил папку на место и снял трубку телефона, стоявшего на соседнем столе коллеги-следователя. Он настолько был рад услышать об очередном ее задержании, что у него даже из головы вылетело спросить у дежурного о самой причине задержания. Работала его теория: «Сколько мажора не отмазывай, рано ли поздно он за решетку угодит». В эти золотые для него мгновения, пока начальство не прочуяло о пребывании дочери судьи в стенах отделения милиции, он хотел сполна насладиться своим величием над «разбойницей».
– Это Яковлев. Кто задержанную привез? – переложив к другому уху трубку, он выслушал ответ дежурного, не сводя глаз с девушки, все время смотревшей перед собой в пол. – ЧЕГО? – от его вскрика девушка резко подняла голову и посмотрела на следователя. Он положил трубку.
Безмолвно вернувшись за свой стол, Яковлев достал из кармана кителя, висевшего на стуле, сигарету, пытаясь прикурить ее зажигалкой, которая вечно ломалась. В кабинете запахло газом.
Нервно отбросив зажигалку в сторону и вынув изо рта сигарету, он убрал ее обратно в карман. Яковлев похоронил в себе неплохого драматического актера.
– Вот, – спокойно сказал он после минутной паузы, положив перед ней чистый лист бумаги и ручку.
Девушка недоумевающе смотрела на следователя черными от местами размазанной туши глазами.
– Пишите, – велел он.
– Что писать? – машинально взяв ручку, спросила она.
– Я, Маркова Кристина Олеговна, восемьдесят третьего года рождения, сегодня ночью, с тринадцатого на четырнадцатое декабря две тысячи восьмого года убила человека. Допрыгались? Шутки кончились, гражданка Маркова, – победно говорил