– Она говорит, – продолжил Эфикл, – что этот конь… хотя… скорее жеребец, станет отличным… создателем.
– Ты уверен, что верно всё понимаешь? – уточнил Гораций.
– Брат, мгновение назад я не знал, что вообще знаю этот язык.
– Тише, – вновь скомандовал Центурион, – что она говорит?
Ификл вновь посмотрел на старейшину, ходившую вокруг ничего не понимающего Брутуса, и обращалась к соплеменницам, которые вдруг из грозных воительниц превратились в хихикающих барышень.
– Она спрашивает: – выслушав её, ответил Ификл, – кто из сестёр желает лечь рядом с чужаком и понести от него…
Воцарилось молчание. Только старейшина продолжала снова и снова повторять свой призыв.
– Вот же гад! – вдруг воскликнул Аверкий, – Вечно ему, с самого детства, достаются самые лакомые куски!
– Тише! – скомандовал Центурион, – Мы ещё не знаем, чем всё кончится.
В этот момент, из рядов воительниц, робко и подталкиваемая своими подругами, вышла высокая, темноволосая, смуглая девушка с точёной фигурой и большими глазами на милом девичьем лице. Она медленно подошла к старейшине, смущённо улыбаясь и склонив голову. Женщина взяла в руки молодое лицо девушки и осторожно поцеловала её в щёки. Затем взяла её под руку и повела в палатку, из которой вышла чуть ранее.
К Брутусу, тем временем, подошли четверо других девушек. Трое приставили к нему оружие, а четвёртая перерезала путы. Затем, окружив имперца, они провели его к той же палатке и, почти что, запихнули его внутрь, а затем вошли следом.
– Ну вот, – проворчал Аверкий и сплюнул, – теперь мы знаем, чем всё кончилось.
– Да… Хороша, – одобрил Герадот, – но на её месте я бы тоже выбрал твоего брата.
– Лучше заткнись! – вспылил Аверкий и попытался вырваться из пут, но к ним тут же подоспели стражницы с копьями наперевес.
– Успокойтесь сейчас же! – велел Центурион, – Аверкий!
Увидев недовольный взгляд командира, имперец успокоился и уткнулся взглядом в землю. Поняв, что пленники успокоились, стражницы тут же удалились.
– Так откуда ты знаешь их язык? – спросил Гораций спустя пару минут.
– Да, – вторил ему Центурион, – мне бы тоже хотелось знать.
– Поверьте, – ответил Ификл, – я бы рад вам ответить, но… Я не могу. Такое ощущение, будто я говорил на нём давным-давно. Это как сон, который пытаешься вспомнить, когда проснулся.
– Да уж, жаль только мы не спим, – подал голос Прокис.
– Ну почему же? – усмехнулся Рамон и улыбнулся, – Кое-кому не жаль.
Гладиатор кивнул в сторону палатки, из которой уже начали доноситься пронзительные женские стоны.
– А вот и он! – воскликнул Герадот, когда воительницы наконец вывели из палатки Брутуса, – Ну как, жеребец? Кобылка была знатная?
Явно измотанного, но довольного Брутуса усадили на прежнее место и связали, как и прежде.
– Ну