Остелецкий покачал головой: это почти поэтическое описание контрастировало с другим, сделанным ашиновским недругом, литератором Лесковым: «Коренастый, вихрастый, рыжий, с бегающими глазами». А вот как отзывается о нём известный петербургский публицист Валериан Панаев: «Ашинов, вообще, был редкий тип, необычайной энергии и смелости. Он обладал благородными инстинктами, широким и тонким политическим умом; при грубоватой, по-видимому, манере, у него крылось деликатное сердце. Имея немало врагов и завистников, можно было любоваться остротой и быстротой находчивости ответов, когда он встречался с ними в обществе. Коротко говоря, это была цельная, могучая натура, возмущавшаяся до глубины души всем неблагородным и подленьким, и сверх всего, несмотря на отсутствие образования, имел стремление и вкус ко всему изящному».
И тут же, рядом с этим панегириком личности «вольного атамана» вырезка из статьи «в «Петербургских ведомостях»: «Герой крупного и непечатного красноречия, сыпавшегося, словно из мешка по адресу всех лиц, которые нраву его несколько препятствовали».
Да, сделал вывод Остелецкий, противоречив, противоречив во всём – и это при том, что внешне столь несхожие, описания личности Ашинова не так уж и противоречат одно другому. Скажем, когда это склонность к «непечатному красноречию» в русском человеке не могло ужиться бок о бок со стремлением к высокому, изящному и справедливому? Уживается, и даже очень просто – ему ли, флотскому офицеру, не знать этого?
«…Главной целью, которой столь упорно добивался теперь авантюрист, стала аудиенция у цесаревича, атамана всех казачьих войск. Однако тут нашла коса на камень – все попытки проникнуть к наследнику престола терпели неудачу. Ашинов начал терять терпение – в ход пошли безграмотно