– Помолчите, товарищ Эквимоса, – недовольно сказал ему Воронцов. – Займите своё место у пульта, мы начинаем.
Вскоре у обзорного стекла остались только Куратор и Ольга, у которых в аппаратной никаких функций не было.
– Вы подумали над моими словами, Ольга? – тихо спросил молодой человек, глядя мимо.
– Подумала, – решительно, но так же тихо ответила девушка, – и решила, что ваше поведение недостойно коммуниста и честного человека.
– Напрасно, напрасно… – сказал тот рассеянно, как будто в пространство, – теперь ведь всё изменится…
– Готовность!
– Есть готовность! – перекликивались в зале.
– Реактор?
– Шестьдесят от максимума!
– Напряжённость?
– Растёт по графику! Пятьдесят, пятьдесят пять, семьдесят, восемьдесят пять… Восемьдесят семь, восемьдесят семь… – остановка динамики! Нет роста поля!
– Реактор на семьдесят! Поднимайте мощность!
– Девяносто, девяносто два… Медленно растём!
– Реактор на семьдесят пять!
– Мало!
– Опасно работаете, – громко сказал Матвеев. – Реактор в конце ресурсного цикла, не стоит выше трёх четвертей мощность поднимать.
– Риск небольшой, – не согласился Воронцов. – Даже если паропроводы опять засифонят, ничего страшного. Плановая остановка вот-вот, заодно и заменим.
Матвеев молча пожал плечами.
– Реактор восемьдесят, поле сто! Установка в режиме!
– Отсчёт!
– Десять, девять, восемь…
«Великий момент, торжество советской науки, – подумала Ольга, – а я о каких-то глупостях думаю. Испортил настроение Куратор этот…»
– Три, два один… Разряд!
Все напряженно уставились в обзорное окно. Лампы в помещении пригасли и тревожно загудели, больше ничего не происходило. Стоящий перед аркой Курценко недоуменно повернулся и развел руки в вопросительном жесте. Мол: «И что?».
– Добавьте энергии! – нервно вскрикнул Воронцов. – Мало!
– И так пятьдесят мегаватт качаем, – ответил ему Матвеев. – Куда ещё?
– Добавьте!
– Реактор восемьдесят пять! Давление первого контура в красной зоне! Давит из-под уплотнителей! Поле сто десять!
– Да гасите уже, рванёт! – зло сказал Матвеев.
– Есть реакция поля! Есть! – закричал от своего пульта Мигель, показывая пальцем на стрелку большого квадратного прибора. – Сейчас откроется!
– Неужели? – подскочил Воронцов.
– Отключайте! – неожиданно закричал Матвеев. – Отключайте, не тот вектор! Вы что, не видите?
– Опять вы, това… – начал директор.
Свет моргнул, пол дрогнул, по герметичной аппаратной как будто пронёсся холодный сквозняк. Гул оборудования резко затих, лампы снова загорелись в полный накал. В тишине стало слышно, как стрекочет фиксирующий ход эксперимента киноаппарат. Перед аркой растерянно стоял Курценко.
– Не