Воспользовавшись паузой, Артур Дюрант задал прокурору несколько простых вопросов. Тот ответил на них, еще раз повторил свои же слова, произнесенные ранее:
– У нас давно покончено с апартеидом. И суд у нас, вы в этом и сами могли убедиться, мистер Дюрант, самый справедливый. Для нашей Фемиды что белый, что цветной, что черный – все равны перед законом. И мы не потерпим никакого терроризма у себя в стране.
Дик во всем почти соглашался с прокурором, говорил, что терроризм – это позор не только Африки, но и Америки, что терроризм нужно искоренять сообща, всем миром, и что он, без сомнения, выразит здесь взгляды всех честных граждан США, потребовав, чтобы суд Кейптауна по всей строгости законов их страны наказал виновных.
Кэти таращила на Дика свои покрасневшие от слёз глаза, сжимала кулачки, вскакивала со скамейки, готовясь как кенгуру перепрыгнуть через заградительный барьер и разорвать на кусочки этого типа, этого репортеришку Артура Дюранта, – интересно, с чего это он так вырядился и так себя назвал, – исцарапать ему всю его нагловатую рожицу. И этого типа, этого фарисея, этого хамелеона и обманщика – как ей недавно казалось – она любила?…
Но тут, ее ухажер, теперешний Артур Дюрант, притворился глухим. Он не слышал покашливаний Кати, ее вздохов. Он все подсовывал и подсовывал прокурору под нос свой идиотский старинный микрофон на длинной никелированной ручке. И у Согхеке будто открылось второе дыхание, будто возникла какая-то новая версия, будто он недавно и не собирался заканчивать свою речь обвинительным приговором – он как бы пошел на новый круг, проявляя удивительные способности в риторике. Теперь уже Согхеке утверждал, что эта хрупкая девушка, гражданка США, оказавшись на скамье для подсудимых, была втянута в банду помимо своей воли. И посчитав, видимо, что этого мало, что эти доводы неубедительны, тут же выдвинул свою новую версию, обвинив во всех грехах социалистическую партию «Умконто ве сизве»[4], ее левацкое крыло, не раз устраивающее подобные демонстрации и митинги, выражая, таким образом, оппозиционное отношение к правительству.
Заполнившие галерку студенты, набившиеся туда как сельдь в бочке, засвистели, затопали ногами, размахивая плакатами. Передние же ряды, где разместились преуспевающие бизнесмены и нувориши, дружно захлопали в ладоши. Прокурор выжидал тишины. И тут вдруг в зал вбежал клерк-негр в белоснежной рубашке и таких же штанах – и выкрикнул: «Бвана репортера Дюранта вызывает Нью-Йорк!»
Звонил Перри Хименс. Профессор, глядя поверх головы Дика, просил, чтобы тот немедленно возвращался в Штаты, нужно