В дверях Борис смущенно улыбнулся:
– Я – не очень?
Я не стал его утешать:
– Очень. Но я – по другим делам. А ты все равно крепись. Не ровен час!
Борис только вздохнул:
– Мне недавно цыганка предсказала счастливую карьеру.
– Одной даме предсказали, что она выйдет замуж и у нее будут три близнеца. И что ты думаешь?! Близнецы родились, а замуж она так и не вышла. Но ты все равно крепись.
Я поднялся в кабинет Болтовского.
– Что-нибудь интересное узнал?
– Практически ничего. Кроме того, что он два раза летал в Намибию. Первый раз что-то заказывал, второй раз получил заказ.
– Не ахти. Будем писать или подождем?
По этому неуверенному «будем писать», я понял, что писать об этом в Москву ему не с руки, ибо надо будет упоминать источник, от которого получены сведения, а сведения получены от его сотрудника, находившегося в интимных отношениях с женой бежавшего.
– Понимаешь, – он замялся. – Москва и без того лютует.
Вошел шифровальщик, протянул розовый листок входящей телеграммы. Болтовский прочел, потом протянул мне.
– Тут для тебя.
«Резиденту в Браззавиле.
Для тов. Лонова Е.Н.
Поставьте в известность резидента о данном вам поручении перевезти груз для инстанции».
– Это то, о чем я тебе рассказывал.
– Читай дальше.
«Окажите резидентуре помощь в деле Пичугина. Резидент проинформирован».
Ф.Бобков.
– Поедем ко мне, пообедаем, – предложил Болтовский.
– Хочу с дороги помыться, отдохнуть. Вчера замотался.
– Ладно, отоспишься, приходи.
Гостиница находилась рядом с посольством около паромной переправы в соседний Заир. Мой номер выходил на реку. Небольшая кровать, стол и два стула. На одном лежал мой портфель. Я разделся, принял душ и сразу в кровать.
«Надо поставить будильник на четыре, а то проспишь до ночи», – думал я, засыпая.
Но ставить будильник оказалось излишним.
– Просыпайся, просыпайся!
Я открыл глаза. Передо мной стояла Галина.
23. Любезная Солоха
– Как ты сюда проникла?
– Для белой женщины в Африке закрытых дверей не существует.
«И закрытых платьев», – отметил я про себя. На Галине было нечто, что кофтой назвать было бы преувеличением.
Это черно-кружевное «нечто» без рукавов на двух расхлябанных пуговицах заканчивалось джинсами до колен, стянутыми широким кожаным ремнем с массивной металлической пряжкой. Выглядела она подтянутой и посвежевшей. Я одобрительно покачал головой:
– Хорошо выглядишь, птичка перелетная.
Я взял ее за руку, хотел подтянуть к себе, но она отстранила:
– Я не за этим. У меня дело.
– Слушаю. Садись.
Галина продолжала стоять.
«Считает, что стоя выглядит лучше, – решил я. – Впрочем, может быть, и права. Действительно лучше».
– Я тебе кое-что хочу рассказать. Но, разумеется, Борис об этом