Караман проглотил усмешку. После возвращения из Сугдеи4 хан прислушивался к его советам очень внимательно, и слово в слово повторял то, что советовал Караман: «Хакан юн, горяч, силён. Не его вина, что набег не принёс племени удачу, а вина тех, кто научил его идти на крепость такими малыми силами, без должной подготовки. Хакану нужна поддержка, и те, кто ему плечо подставит и коня вовремя подведёт, те и славу с ним разделят, когда придёт время. Я отправил хакану часть своей добычи с набега на русичей и другим советую. Наше племя должно быть самым сильным в Великой степи».
Отогнав жирную зелёную муху, норовившую залететь в широкий рукав, Караман задумался. Да, Византия богата, но и сильна. Тронь её окраины, и из-за моря придёт ответ. Зачем смотреть за море, если прямо под боком есть Русь – тоже богатая, но пока не столь сильная, а за ней – другие земли, и тоже богатые. Как сон наяву, увидел он двоих всадников, готовых сразиться – русича в золочёном шлеме и сияющей кольчуге, и Бору-хана, гордо восседающего на гнедом жеребце. На шлеме хакана развевался волчий хвост, и сам он был яростен и опасен, как благородный дикий зверь. Князь русичей собирал своё племя воедино, о том Караман знал. Бору-хан должен собрать своё, вот, к чему было это видение. Палец легко сломать, а кулак? Огонь и смерть, богатая добыча и многие сотни пленников, богатые земли для яйлака5 и городища для зимовий, сила и слава, перед которой склонится весь мир – вот, что может дать степному народу земля русичей.
Увлечённые рассказом Ильбег-хана, его слушатели не заметили кровавых отблесков в глазах кама, словно он смотрел на языки пламени. Ничего не заметил и Ильбег-хан. И, конечно, никто не увидел невесомых объятий тьмы на плечах Карамана. Тьмы, о которой не знал и он сам.
На краю
Волшан не был здесь с весны, но за это время хутор Смеяна успел сильно измениться. Тихое поселение отстояло от граничного городища Воинь в полудне пути по воде, и днём больше – посуху. Судя по всему, Смеян наторговал с прибытком – вокруг хутора возводили новый городень. На крышах построек золотилась свежая солома. Над дорогой, ведущей через жидкую рощу, разносился стук топоров. Мелкая речушка без названия, чуть не касаясь брёвен огороди, лениво несла свои воды к недалёкой судоходной Суле. Возле сходен сохли на берегу долблёнки, на которых купец возил товар из торговой гавани Воиня. Выше по течению, напротив распахнутых ворот, полоскали в речке бельё две молодые девки. Подъехав ближе, Волшан пустил Илька шагом, и девки со смущённым любопытством проводили его взглядами.
В тени въездных ворот дремала тощая собака. На появление Волшана с конём она отреагировала, открыв глаза и лениво тявкнув один раз, потом снова уронила голову на лапы и погрузилась в дрёму. Из ближайшей к воротам постройки выглянул высокий, худой до изумления небога6, с чапельником7 наперевес. Подслеповато