Но, очевидно, моя соавторша закусила удила:
– Да так, к слову пришлось.
– Слова у вас какие-то не те. Думайте, прежде чем говорить. Понимаете, ваш интеллектуал, к которому вы якобы обращаетесь, восемь часов сидит за компьютером. Принимает сотни сообщений и столько же отправляет своим адресатам. Ритм жизни просто сумасшедший. В конце рабочего дня голова у него уже гудит от напряжения, от переизбытка информации. Ему хочется расслабиться, отдохнуть, а вы его еще грузите черт знает чем. Кому нужна ваша тягомотина? Ритм жизни другой. Да и восприятие ее другое, клиповое, если хотите. Проще надо смотреть на жизнь, проще.
К сожалению, я не успел остановить своего соавтора.
– Какая трогательная забота о телезрителе. А вы его спросили, нужна ли ему такая забота?
– А вы?!
– Простите, но мы делали фильм, а не видеоклип, где Петя любит Машу, а Маша любит Пашу. И я, как сценарист, видела свою задачу в отражении окружающей нас действительности во всей сложности ее проявления. Фильм как зеркало бытия.
Глаза нашей строгой оппонентки прямо заполыхали негодованием.
– Ты мне Лазаря не пой! Я ученая. Понятно? (Надо же? Прямо как товарищ Парамонова Галича.) Милочка, я тоже, к вашему сведению, начинала сценаристом в солидной телекомпании, прежде чем занять этот высокий пост. И знаю, что к чему, иначе не сидела бы здесь перед вами. Мудянка это все. Сплошная мудянка. А насчет зеркала – зеркала бывают разные. У вас получилось кривое зеркало. Понятно? Все эти ваши тяжеловесные, заумные комментарии можете выбросить в корзину. Понятно? Дикторский текст должен быть лаконичный, простой, а главное, однозначный, без всяких там ассоциаций, этих ваших интеллигентских штучек-дрючек. Сюжетная линия – прямая, как штык. У вас же – сплошной лабиринт. Из него выбраться невозможно. И главное, фильм должен оставлять зрителя с чувством легкого удовлетворения. И оптимизьма, оптимизьма побольше. Порок наказан, добродетель торжествует. Понятно? И тогда будет рейтинг, понимаете. Нам рейтинг нужен. Рей-тинг! Мы – цепные псы Его Величества Рейтинга.
И тут черт меня потянул за язык.
– Цепные псы, это уж точно. Опять этот мифический рейтинг. Вы размахиваете им, как дубиной…
– Помолчи лучше. Это не я размахиваю. Вы что, с луны свалились? Мы все под рейтингом ходим, понял?
– Но вы нам предлагаете делать совсем другой фильм, – возразил я.
– Ну вот и делайте другой фильм. Этот пациент скорее мертв, чем жив. И лечению не подлежит. Так что делайте другой или не делайте. У нас демократия.
И опять дьявол-искуситель выскочил, как джинн из бутылки.
– Дерьмократия.
– Чего?! – уже почти взревела наша оппонентка. – Что вы себе позволяете, молодой человек?! Сначала научитесь себя вести в солидном обществе.
Я невольно улыбнулся. Это я-то молодой в шестьдесят пять лет, дедушка трех русских революций.
Я, очевидно, был неверно понят.
– Ты чего лыбишься?
И тут меня