Джим стоял на бортике. Окутанная белым полотнищем фигура тоже приблизилась вплотную, молотя руками воздух. Джим опрокинул Джин-Луизу и пихнул вниз. Уже из-под воды она услышала, как Джим говорит нараспев:
– Джин-Луиза Финч, крещу тебя во имя…
Бац!
Розга в руке мисс Рейчел безошибочно нашла у Святого Духа слабое место – его мягкое место. Путь назад Диллу был отрезан, и потому он живо скакнул вперед и присоединился к Джин-Луизе. Мисс Рейчел безжалостно хлестала по взбаламученной ряске на воде, где мелькали листья кувшинок, простыня, руки и ноги.
– Вылезай сию минуту! – пронзительно вопила мисс Рейчел. – Я покажу тебе, Чарльз Бейкер Харрис, Духа Святого! Я научу тебя кромсать мое лучшее постельное белье! Дырки в нем резать! Господне имя всуе поминать! Вылезай из воды, кому сказано?!
– Ну хватит, тетя Рейчел, – пробулькал Дилл из-под воды. – Я больше не буду!
Его попытки высвободиться, сохранив достоинство, едва ли увенчались успехом: из воды на закраину вылезло какое-то мелкое морское чудище, облепленное простыней и зеленой тиной, обвитое гирляндами водорослей. Дилл замотал головой, силясь их стряхнуть, и мисс Рейчел отпрянула от тучи брызг.
За ним следом выбралась Джин-Луиза. Она наглоталась воды, и потому в носу ужасно щипало, а дышать было больно.
Мисс Рейчел племянника больше не тронула, но свистнула в воздухе прутом, прибавив:
– Марш домой!
Брат и сестра смотрели им вслед, покуда те не скрылись за дверью дома. Жалко Дилла, что тут скажешь?
– Пошли, – сказал Джим. – Время уж небось к обеду.
Они развернулись к дому и на дорожке увидели Аттикуса.
Рядом с ним стояла какая-то незнакомая дама и преподобный Джеймс Эдвард Морхед. И стояли они, похоже, уже довольно давно.
Аттикус, на ходу снимая пиджак, пошел навстречу. Горло у Джин-Луизы перехватило, коленки затряслись. Лишь когда он накинул пиджак ей на плечи, она сообразила, что предстала пастору в чем мать родила. Кинулась было бежать, но Аттикус поймал ее за загривок и сказал:
– Иди к Кэлпурнии. С черного хода.
Кэлпурния поставила ее в ванну и принялась зверски отскребать от ила, бормоча:
– Утром мистер Финч позвонил, сказал, к обеду преподобный с женой будут. Я вас обыскалась, звала-звала чуть не до посинения. Почему не отзывались?
– Не слышали, – соврала она.
– Ну, вот и выбирай, старуха, – то ли пирог печь, то ли за детьми рыскать по всей округе. Либо то, либо это. И не совестно вам? Этак вы отца вконец уморите.
Джин-Луизе показалось, что костлявый палец сейчас проткнет ей ухо насквозь.
– Больно, – сказала она.
– Если он из вас обоих дурь не выбьет, я этим займусь, – посулила Кэлпурния. – Вылазь живо.
Едва не содрав кожу, Кэлпурния растерла ее грубым полотенцем, потом велела поднять руки над головой. Всунула ее в жестко накрахмаленное розовое платьице, потом, двумя пальцами крепко держа за подбородок, продрала волосы острыми зубьями