– Я так говорю, – смеется женщина, – а думать мне теперь некогда.
– Может, так и надо жить, – неуверенно шепчет герой.
– Конечно, – радостно прижимает к себе ребенка женщина.
Дверь купе отворяется и в купе входит пожилой проводник с молодым милиционером.
– Вот этот псих и резанул себя, – указательным пальцем тычет в камеру (т. е. в глаза героя) проводник.
– Ну-ка, встать! – кричит милиционер.
Его лицо искажено какой-то неестественной злобой.
– Возьмите, пожалуйста, – рука героя протягивает милиционеру сто долларов.
– Ах ты, курва, купить меня захотел?!
Крупным планом ускоренная съемка – и кулак закрывает с налета всю камеру.
– Пожалуйста, прекратите, – плачет молодая мать.
Милиционер с удивлением оборачивается на нее.
Женщина кормит ребенка. Опять грудь и пухлые губы младенца – крупным планом.
– Простите, простите, – шепчет милиционер и осторожно взяв из ладони героя сто долларов, выходит с проводником из купе.
Сцена 5.
Крупным планом лицо героя. Из разбитой губы течет кровь.
– Спасибо вам, – шепчет он.
– Да, ну, глупости, – женщина улыбается сквозь слезы.
За окном мелькают грязные, выжженные с чахлыми деревцами бугры.
– Уже видна Россия, – говорит герой.
– Такая грязная убогая, – задумчиво говорит женщина.
– Все это временно, – улыбается герой, вытирая кровь с разбитой губы, – рано или поздно все воспрянет ото сна, как сказал поэт, просто мы попали с вами во времена перемен, исчезновения одних эпох и возникновения других и все мы были просто не готовы к этому.
– А хотите, я вам дам попробовать своего молока, – женщина расстегивает платье, раскрывая правый сосок. Младенец рядом спит и блаженно улыбается во сне.
Молчание. Широко раскрытые глаза героя и женщины. Скрип сиденья от поднимающегося тела героя и приближающийся к камере набухший сосок.
Темнота на экране и только тихие, прерывающиеся молитвенным шепотом голоса.
Женский голос: Будь добрым и умей всех за все прощать,
Мужской голос: Какая ты живая и добрая, почти как моя собственная мать.
Женский голос: А я и есть мать, мать всех живых на земле!
Скрип двери купе. Настороженное и хмурое лицо заглянувшего к ним старого проводника.
Лицо героя и женщины обращено в окно. Он сидит рядом с женщиной, одной рукой обнимая ее, а другой поддерживая спящего ребенка.
– Эй, жмурик, водки не хочешь? – неожиданно смеется проводник.
Герой оборачивается. По его резко выделяющимся на лице скулам видно, как он обозлен и хочет грубо ответить проводнику, но отвечает он удивительно спокойно и тихо:
– Спасибо, не хочу!
Проводник подозрительно смотрит то на героя, то на женщину и быстро выходит из купе.
Сцена 6.
Вокзал. На перроне среди убегающих пассажиров герой и женщина с ребенком.
– Алексей, –