Генерал в непривычной ему манере предложил девушкам заткнуться и послушать его. Хотя слушать там было нечего. По сути, все его словесные кружева и высказывания сводились к следующему.
Полностью искоренить данный вид преступлений всё равно не удастся. Даже в тех странах, где предусмотрена смертная казнь для педофилов, данный вид преступлений всё же существует. Мы не сможем выявить все преступные группировки котором участвуют в этом виде бизнеса. Сама преступная сеть, на которую наткнулась капитан Иноземцева, слишком мощная, хорошо организованная, разветвлённая и имеет покровителей на самом верху. Не в ближнем круге первого лица, но на самом верху властной пирамиды.
Собрать достаточные доказательства, чтобы привлечь к ответственности главных организаторов и покровителей этой преступной структуры, не удастся, и никто не позволит выносить сор из избы, слишком влиятельные фигуры в этом замешаны. Единственное, что можно предпринять, это заняться обеспечением безопасности всех наших людей, которых вольно или невольно вовлекла в этот смертельный водоворот капитан Иноземцева. Это не значит, что все участники этой преступной пирамиды останутся безнаказанными. Но реально скорее всего, удастся пресечь только деятельность низовых структур. В общем, Бла-бла-бла.
Ксения была в полной растерянности, и на глаза её наворачивались слёзы. А Вяземская была просто в ярости и откровенно хамила начальству.
– Вы ещё скажите, что, если тебя ударят по правой щеке, подставь левую. Что они грешники и будут страдать от чувства вины. Что Бог их простит! – рычала она, сжав кулаки и гневно глядя, на покрасневшего генерала. Да, давно дядя так не попадал. Ему было стыдно и неловко.
– Хватит! – рявкнул генерал, потеряв терпение. – Я не сказал, что ничего не будем предпринимать. Просто действовать здесь нужно осторожно и не торопясь. А вашу Иноземцеву, пока отправим в командировку в неизвестном направлении, пусть отсидится. А теперь вон все из моего кабинета! – последние слова прозвучали неожиданно спокойно и оттого особенно веско.
Девушки вскочили и, демонстрируя всем своим видом возмущение и обиду, двинулись к дверям. Я поспешил за ними, от греха подальше. Но до дверей ожидаемо, не дошёл. Так как прозвучала сакраментальная фраза: “А Вас, Штирлиц. Я попрошу остаться!”.
Ну я и остался, на свою голову. А чего же не остаться, когда родной дядя просит. Куда ж я денусь, с подводной лодки.
Дядя долго сверлил меня взглядом, но я сидел с каменным выражением морды лица и тот не выдержав констатировал:
– Засранец.