– Здоров, якуты!
Над бортами возникли любопытные пошарпанные каски:
– Салям, дорогой!
– Здорово, братан!
Видя, что ничего интересного не происходит, каски исчезли.
Джамал встал рядом с Герасимычем, закурил. Посмотрел на бурлящий поток, полюбовался высокими скалами в ореоле белых облачков на фоне голубого неба, прислушался к упоительно сладкому пению птиц и спрашивает:
– Гаврила, а ты что, свою жену совсем не любишь, что ли?
Гавриле совершенно не до лирики – башка раскалывается «после вчерашнего». Да к тому же привыкший к бесконечным взаимным приколам своих соратников, ожидая розыгрыша, аккуратно прощупывает цели и поставленные вопросом задачи:
– Че к чему? Ну ваще-то, если бы голову погладила бы – вот это в самый раз… А что?
Выдувая тонюсенькую струйку дыма и внимательно ее изучая, горец серьезно отвечает:
– Да у нас говорят: «Кто сидит на холодном камне – жену не любит».
Через некоторое время смысл сказанного все-таки допер. Герасимыч, у которого еще не все потеряно, делая вид, что уже вполне отдохнул после тяжелого физического труда, встает, театрально потягивается, аж на носочки привстает:
– Да-а… Вот если бы моя сейчас еще и спинку почесала бы… – Кивает в сторону товарищей. – А то от энтих дождешьси.
Джамал, заразившись «спиновытягиванием», тоже изгибается. Даже в позвоночнике смачно хрустит:
– Вот это точно!
Постояли, доверительно по-мужицки помолчали. В голову Герасимыча, вконец измотанному без бабьих ласк, сентиментальным ужом вползает незабвенный образ дражайшей благоверной супруги, которая нежно массирует ему больную голову.
– А вот, Джамал, почему мужику всегда хочется, чтоб жена спинку чесала? – И с грохотом зашвыривает в кузов валявшееся рядом с ним ведро. Карканье птиц усиливается, слышатся неразборчивые упоминания какой-то матери.
– Ну-у… Вот, Гаврила… – Джамал на секунду задумывается. – Когда собаку за ухом там или морду чешешь, она же балдеет?
Герасимыч, чесанув свой затылок, представляет картинку, как он скребет какого-то шелудивого пса и тот от удовольствия, пуская обильную слюну, аж жмурится. И полностью соглашается:
– Это точно.
– Ну так же и мужик, – снова пускает серьезную табачную струйку.
Гаврила, сдерживая смех и проклиная себя за то, что опять попался на прикол тем, что почесал-таки свою пустую башку, усугубляет свое положение:
– У вас же