А у меня кипит все внутри и злоба раздирает. А мужик этот в себя пришел и тоже давай кулаками махать, да так, что зеркало расколотил и мне по лицу пару раз съездил. А Галя между нами мечется, слезы льются.
– Не трогайте его! – кричит мужику своёму. – Что вы с ним сделали? Валера, Валерочка, – кидается она ко мне, – тебе больно? Родной мой, хороший, – она снова кидается к мужику, – да остановитесь же вы…
Тут продавцы посбежались вместе с милицией.
– Товарищи! – говорит милиционер и в свисток свистит. – Выходим все из примерочной.
Тут я в себя пришел, смотрю на мужика на этого в разодранной рубахе, на Галю в слезах, а у самого лицо болит, и кровь откуда-то льется. И так мне противно стало! Да шли бы в гостиницу, да делали бы все что хотели! Раз Галя оказалась неверной, что остановит? Да ничто!
А милиционер протокол составляет, фамилии наши спрашивает, по месту работы сообщить хочет, что мы драку учинили в примерочной кабине. Завмаг стоит со счетами ущерб считает, Галя плачет навзрыд, мужик этот одежду свою надевает. А я смотрю на всех, думаю, может Галя с этим мужиком будет счастлива?
– Вас как зовут, – говорю, – товарищ?
– Геннадий, – говорит этот мужик.
– Вы вот что, Геннадий, – говорю я, – вы женитесь на Гале. Она хороший, добрый человек, и постирать может, и погладить. И пирог испечь.
– Вот еще! – ухмыляется Геннадий. – У меня есть кому пироги печь.
– Ах, вот так? – говорю я. – Дома жена, значит?
– Валерочка, – сквозь слезы говорит Галя, – Геннадий ни в чем не виноват. Он помочь мне хотел….
– Да я видел! – говорю я, едва сдерживаясь, чтобы снова ему в рожу не заехать. – Закатились в кабину, думаете, никто вас не видит? А я все Галя вижу, – я помахал пальцем перед ее носом, – всё! И как ты на мужиков смотрела, и как на этого Геннадия рубашку напёрла, а то он что-то пообносился весь, – а у Геннадия смотрю, футболка в двух местах порвана. – И в гостиницу с ним не стыдно!
– Так тут оказывается вот оно что! – радостно восклицает милиционер. – Треугольник!
– Никогда в нашем универмаге такого не было, – качает головой завмаг. – Шторы оторвали, зеркало разбили, рубашку дорогую, хорошую, – он затряс порванной рубашкой, – во что превратили! И из-за чего? – он вопросительно посмотрел на Галю.
– А вы гражданочка, – говорит милиционер, с интересом разглядывая Галю, – где работаете? Я должен сообщить о вашем моральном облике по месту работы.
– Да-да! – поддакивает завмаг. – Может профсоюзный комитет, наконец, окажет влияние? Это же невозможно! Привести женатого мужчину в примерочную кабину, – он с сочувствием посмотрел на Геннадия, потом на Галю. – Так что же вы трусы-то ему не предложили? Тогда вы бы знали наверняка!
– Еще чего! – возмутился Геннадий.
– А что? – вмешался милиционер. – Мне один раз женщина прямо