Пульс во мне медленно, но очень ощутимо набирает скорость, когда я сворачиваю в нужный проход.
Приходится поднять взгляд выше, чем носки балеток. В горле сушит, когда вижу весь этот специфический антураж, который на фоне буйной зелени и яркого солнца всё равно выглядит гнетуще. Когда замечаю вывеску на дорожке с нужным мне сектором, то внутри всё покрывается инеем. Никита сказал, что я найду Андрея на третьей аллее справа. И я быстро цепляюсь за неё взглядом. Сворачиваю, замедляя шаг, и моё дыхание сбивается.
Возле изящно выкованной и явно самой новой здесь железной ограды и среди уже завядших цветов я замечаю женскую фигуру, облачённую в тёмно-синее длинное платье. Она стоит ко мне спиной и пока не замечает меня.
Я понимаю, кто это, с первого взгляда, потому что вижу короткие пепельные волосы, собранные ото лба чёрной повязкой.
Никольская. Она здесь. Я замираю посреди дорожки. В мои планы не входило вновь пересекаться с этой женщиной. И подумать не могла, что мы встретимся с ней именно здесь и сейчас.
Но теперь оторопело смотрю на её спину. Желание развернуться и сбежать – первое, что посещает мои мысли.
Я делаю осторожный шаг назад, сильнее сжимая ладони на своих предплечьях.
И Никольская, видимо, чувствует моё присутствие. Она резко оборачивается, а я окончательно прорастаю ногами в землю.
Передо мной убитая горем мать. Лицо Аллы Сергеевны осунулось, волосы лоснятся от нечистоты, а губы, в прошлый раз изящно подчёркнутые помадой, стали двумя бледными линиями.
– Ты… – резко выдыхает Никольская, протыкая меня пустым взглядом.
Сглатываю сухой комок в горле и решаюсь заговорить:
– Алла Сергеевна, здравствуйте. Мне так… – выходит сипло и сдавленно.
– Какого чёрта? – грубо перебивает она. Смотрит на меня так презрительно, что я делаю ещё полшага назад.
– Я… К Андрею… Я хотела…
– Не смей! – взвизгивает Никольская на всю округу, истерично тряся головой. – Не смей даже имя его произносить!
– Алла Сергеевна…
– Да как у тебя, драной потаскухи, хватает наглости заявиться сюда? – Она плавной поступью выходит из-за оградки, направляясь в мою сторону. – Тебя здесь быть не должно. Тебя и в живых быть не должно. Почему ты не сдохла? – выплёвывает Никольская.
Этот вопрос вонзается мне в самое сердце. Её реакция на меня пугает ещё больше, чем тогда, в клинике. Что за глупая ирония судьбы? Почему нам нужно было встретиться с ней именно сегодня?
– Я… уже ухожу, – бормочу я и пячусь.
Делаю два неуверенных шага назад, не в силах отвести глаз от жуткого образа Аллы Сергеевны. Тёмное, глухое под горло платье, озлобленный взгляд расширенных глаз… Эта женщина сейчас похожа на злую ведьму из детских сказок. Только всё, что