Так пусть маститый автор за свой базар ответит,
И гнутую гитару предъявит, хоть одну.
Что только не привидится с похмелья на рассвете!
Зачем же, брат, об этом орать на всю страну?
Опять же утверждаю, что ничего «здорового» в том, «что все мы здесь сегодня», не осталось в достопамятный год разделения общего стойбища на озера и луга. Луговое же становище, организованное впервые, было, в частности, вполне находчиво оснащено вырытыми явно не вручную выгребными ямами, напоминавшими взводные братские могилы, но предназначенными для удовлетворения самых, что ни на есть, естественных человеческих надобностей, свойственных, увы и ах, даже интеллектуальной элите общества. Обнесенные изгородями из черного, почти светонепроницаемого полиэтилена, ямы сии с перекинутыми поперек, от края до края, досками, источая соответствующие ароматы, являли собой некие интимные кулуары клуба духовно чистых и высоких умников, и умниц, где те и сиживали время от времени дружными компаниями и стайками. Вполне возможно, что впоследствии все приобрело более солидный вид, что ныне там вполне законно обосновались биодомики – пряники… Однако же… Однако… Память о ямах жива во мне, аки символ того, что всякая тварь пить – есть, и не только, – хочет; и отнюдь не «пепел Клааса стучит в моё сердце», но воспаряет туда неудержимо квинтэссенция всех мыслей и чувств высочайших, правда уже переходивших срок, выцветших, перегоревших и сброшенных в родную землю зловонным балластом. Браво, господа мои! Браво, бис и парад – алле… То ли еще было, толи еще будет! И под миазмы жидких, кашеобразных и глиноподобных откровений, слегка юродствовало, «мэтрствуя лукаво», якобы высокое жюри, на сцене в «занзибарье» клоунствовал вечерами, на правах родного, «быков немаленький оркестрик», под водительством сельдей, вполне еще сносно себя ведущих по сравнению с одним младшим околостоличным башибузуком, пытавшимся во время декламации виршеподобных фраз откровенно ковырять в большинстве телесных пазух своих и отверстий, а также сообщали почтеннейшей публике невероятные, пришедшие внезапно, откровения приглашенные коллективы с лидерами, имен коих сразу и не припомнить, однако несущих в себе упоминания черных чернил, белых белил, летних летяг и сольных солений. Публике в основном было по барабану, что и кого слушать. Она основательно поднаедалась – поднабиралась к вечеру, желая лишь плясать и веселиться под любую ритмическую основу. Да хоть под бубен, ё-моё… Мало того, потоки энергичных зрителей постоянно перемещались между озерами и лугами, очевидно в поисках истинного драйва и стойкого, не проходящего